Кондор улетает
Шрифт:
Автомобиль Роберта и Анны скрылся из виду. Маргарет стояла и смотрела на безлюдную улицу. Моя сестра вышла замуж и уехала. Жаль. Жаль.
Подошел отец и обнял ее за плечи, мокрые от пота.
— Они удрали, детка?
Она кивнула и подумала, что отец всегда называл их по-разному. Ее он зовет «детка», Анну же либо «милочка», либо «девочка».
— Папа, эти туфли меня доконают.
Смутная грусть на его лице сменилась улыбкой.
— Ты столько часов на ногах…
— Атласные
— Анна точно знала, что ей нужно.
Маргарет бросила свои розовые туфли в кадку с гарденией.
— Замечательно! — Сорвав белый цветок, она театральным жестом поднесла его к носу и отшвырнула. — Потрясающе!
Позади них раздался звон разбитого стекла и хохот. Отец поднял бровь:
— Ну, кажется, началось настоящее веселье.
— Помнишь день рождения дяди Гарри, когда А. Д. подрался с Джозефом и все начали кидаться тем, что под руку попало?
— Ты думаешь, что сегодня будет то же самое? Может быть… Детка, вино скверно действует на родню твоей матери.
Они медленно вошли внутрь. Чинный оркестр исчез из бального зала, и на его месте под синими лампочками безумствовал джаз-банд. Отец устало сказал:
— Детка, я выпью виски. Хочешь?
Ее близко посаженные карие глаза блеснули.
— Ты меня в первый раз об этом спросил. Я пила только шампанское.
— Ты теперь взрослая. Можешь переходить на виски.
— А что, если я напьюсь, мертвецки напьюсь?
— В лоне семьи своей матери?
— Ага.
— Ну, так ляжете все вместе. — Он кивнул на мужчину в черной сутане, растянувшегося на светло-зеленой кушетке. — Вот Амброз. Лев ляжет с ягненком.
— Откуда это?
— А черт его знает, — сказал он. — Читал где-то. Давно.
Раньше он никогда при ней не чертыхался.
Он протянул ей бокал виски со льдом:
— За подружку невесты!
Она осторожно пригубила.
— От этой жары пить хочется… чертовски.
Она не сразу произнесла это слово, не зная, как отец к нему отнесется, но он точно не слышал и лишь поднял бокал, с усмешкой поглядев на нее. А затем поднял его уже серьезно и поклонился тете Гарриет, которая подошла к ним.
Потом она еще раз увидела отца. Он сидел один в углу малого павильона. (Все они носили названия в соответствии с оформлением: «Кисмет», «Айвенго», «Шатер султана», «Ледяной дворец», но какой был этот, Маргарет не помнила.) Отца совсем заслоняли пальмы, к которым были проволокой прикручены белые пионы. Перед ним на столике стоял бокал с виски. Он глядел в потолок и курил сигару.
— У тебя совсем домашний вид.
Маргарет опустилась в стоящее рядом кресло и закинула ногу на ногу. Запыленный край ее розового платья отогнулся, открыв грязные теннисные туфли. Отец с удивлением посмотрел на них. Она проследила направление его взгляда.
— Ах, это… Я посылала за ними домой, папа. Совсем расшибла большие
Он затянулся и снова уставился в потолок.
— Ты устал, папа?
Он изогнул спину и потянулся.
— Я всегда уставал от родни твоей матери. И сегодня — не больше обычного.
— Ты знаешь, новый тесть Тутси отправился в больницу. Говорит — сердце.
— Тесть Тутси… — Он помолчал, стараясь вспомнить. Тутси был троюродный брат, который недавно женился на девушке из Хьюстона. — Это какой же? Тот, у которого магазин готового платья, или тот, у которого ночной клуб?
— Не помню. А знаешь, машина «Скорой помощи», которую придумала Анна, оказалась не такой уж глупостью.
Отец улыбнулся:
— Анна никогда не делает глупостей.
— Можно, я покурю?
Он покачал головой.
— Сегодня ты пьешь — и этого достаточно.
Она хихикнула:
— На меня это не действует.
— Действует.
— Откуда ты знаешь?
— Ты выглядишь старше.
Она наклонилась к нему и старательно скосила глаза к вспотевшему носу.
— Я хочу вырасти и быть такой, как Грета Гарбо, чтобы мужчины по мне с ума сходили.
Снаружи, за шелковой стеной павильона, началась ссора. Несколько голосов выкрикивали бессвязные слова.
— Знаешь, — сказал отец, — этим праздником я убил двух зайцев: выдал замуж дочь и выполнил свои светские обязательства за прошлые десять лет.
Маргарет сказала:
— Папа, тебе грустно, что у тебя нет своих родных?
Он покачал головой.
— Ты никогда о них не рассказываешь.
— Нечего рассказывать. Отца я вообще не знал, а мать, когда переселилась ко мне, была обыкновенной старушкой.
— Я не об этом. — Маргарет кончиком языка гоняла кусочки льда по бокалу.
Он пожал плечами и вернулся к своей сигаре и виски. Маргарет ушла, так и не допив. Виски ей не понравилось, хотя оно и было настоящее шотландское, очень дорогое и абсолютно противозаконное.
Сад расцвел разноцветными фонариками. Над полем для гольфа висела бледная луна, точно прилипший к небу клочок бумаги. Маргарет стояла у бассейна с рыбками и смотрела, не мелькнет ли между листьями чешуйчатый хвост, но видела только луну — она дрожала и покачивалась среди зеленых кружков.
— На что ты смотришь?
Она так сильно вздрогнула, что едва не упала в воду.
— Так нельзя!
— Что нельзя? — Это был Эндрю Стефано, муж ее троюродной сестры Бернадетты.
— Ты меня испугал.
Какой он красивый, подумала Маргарет. Смуглый и гладенький, как морской котик. Как Роберт.
— Маргарет, ты пила! — Его голос вдруг изменился.
— Мне уже семнадцать лет, — сказала она. — Почти. — Я могу пить, если хочу. — Она насмешливо фукнула, вытянув губы.
— Девочка, я тебя накормлю. По-моему, тебе это будет полезно.