Конец авантюристки
Шрифт:
— Шесть?!!! — вытаращила глаза Вера Георгиевна.
Николаев подумал, рассказать ли ей про убийства Мызина и Юркова и решил рассказать.
— Боже мой!!! Боже мой!!! — схватилась за голову Вера Георгиевна. — Неужели Андрей? Неужели он на такое способен?! Вот почему вы днем спрашивали, способен ли он убить человека? Почему же вы мне тогда сразу не сказали? Это же совершенно меняет дело… Я бы вам сказала, что он был у меня, этот проходимец… В какую темную историю он втянул бедную глупую Ленку, которая так любит его… Эх, любовь, любовь, воистину,
… Наблюдение за квартирой Полещука на проспекте Вернадского и квартирой его родителей в Солнцево результатов не дало. Злополучный Полещук опять как сквозь землю провалился. Из Крыма пока тоже не поступало никаких сведений.
… А в марте, ясным солнечным воскресным днем, когда Павел Николаевич, наконец, купил у знакомого бежевую «шестерку» в прекрасном состоянии и собирался её обкатать, ему позвонил инспектор МУРа Константин Гусев и сообщил, что в Ялте нашли трупы Андрея Полещука и Лены Воропаевой. Трупы изуродованы. Полещука ещё можно узнать, но Воропаева изуродована до неузнаваемости. Николаев и Гусев получили приказ полковника Седова срочно вылететь в Симферополь.
Перед отъездом он позвонил домой Кириллу Воропаеву. Подозрения появились снова и с большей силой. Но Кирилл был на даче, находился в спокойном безмятежном настроении. Николаев не стал ему ничего рассказывать о произошедшем, лишь поручил лейтенанту Горелову вести постоянное наблюдение за ним…
«Вполне возможно, что Кирилл тут не при чем,» — подумал Николаев. — «А убить их могли из-за драгоценностей, которые они украли. Должны же они были их как-то реализовывать. А это очень даже непросто…»
… В девятом часу вечера Николаев и Константин Гусев прилетели в аэропорт Симферополя. Там их встретил сотрудник местного угрозыска Клементьев, высокий малоразговорчивый человек лет тридцати пяти.
… — И именно тогда вы познакомились с отцом, дядя Паша? — спросил Гришка.
— Да, — тяжело вздохнул Николаев. — Были мы с ним знакомы полтора года. А виделись всего-то несколько раз в жизни…Но людей, отважней и порядочней твоего отца, Гришка, я видел мало… И окончательную истину в этой темной истории раскрыл именно он… Хотя точка в ней ещё далеко не поставлена…
3.
— Сегодня рано утром их обнаружил прохожий, — рассказывал Клементьев, уверенно крутя баранку «Волги» по дороге из Симферополя в Ялту. — Позвонил в милицию. Их нашли в кустах неподалеку от гостиницы «Ялта». Да… зрелище малоприятное. Сами увидите. Сразу в морг поедем?
— Разумеется…
… В морге рядком лежали два трупа — высокого, за метр девяносто ростом мужчины и невысокой женщины. Сотрудник морга открыл лица. Николаев вздрогнул. Константин Гусев невольно сделал движение рукой к лицу, словно желая закрыть глаза. Но устыдился этого движения и резко опустил руку.
— … твою мать, —
В мужчине Николаев моментально узнал Полещука. Это была их третья встреча. Первый Полещук был импозантный мужчина в черном кожаном пальто, с коротко подстриженными фатовскими усиками, второй — прохожий в Ясенево в сером пальтишке и потрепанной ушанке, сгорбленно спешащий к подходящему автобусу, третий — этот страшный труп с избитым в кровь лицом.
На женщину же вообще невозможно было глядеть без содрогания. Лицо её представляло собой некое кровавое месиво, левый глаз был выбит, и только светлые растрепанные волосы с запекшейся кровью были признаком чего-то человеческого.
— От чего наступила смерть? — мрачно спросил Николаев.
— Оба были зверски избиты, могли умереть и от этого, — ответил Клементьев. — Плюс ножевая рана у женщины под левой грудью и две ножевые раны у мужчины, одна в сердце и другая в живот.
— Вскрытие было?
— Завтра будут результаты.
— Надо проводить опознание. Женщина изуродована до неузнаваемости, — сказал Николаев. — Что было найдено при них?
— Они были раздеты и ограблены. Верхней одежды на них не было, а у нас в Ялте ещё довольно прохладно. Мужчина был в светлом костюме, женщина в свитере и джинсах. Эксперт определил, что смерть наступила где-то во втором часу ночи.
— Возможно, возвращались из ресторана, — предположил Николаев.
— В карманах пиджака мужчины не было бумажника, зато лежал паспорт. Вот он.
… Этот паспорт Николаев уже держал в руках. Тридцать первого декабря прошлого года. «Полещук Андрей Афанасьевич, 1966 года рождения, украинец, прописан: Москва, проспект Вернадского…»
Были ещё ключи от какой-то квартиры, расческа, пачка сигарет «Кэмел», зажигалка, носовой платок.
— Около женщины валялась сумочка, денег там тоже не было. Косметичка. И тоже паспорт.
«Воропаева Елена Эдуардовна, 1969 года рождения, русская, прописана: Москва, улица Горького…»
Николаев внимательно вгляделся в фотографию. Совсем детское лицо, ведь фотография-то была сделана в шестнадцатилетнем возрасте. Красивое лицо с правильными чертами лица, ничего особенно примечательного, разве что глаза… Взгляд какой-то напряженный, взгляд немолодой женщины, словно она знает что-то такое, чего другие не знают. Но… с другой стороны, на фотографиях, особенно на документах, люди получаются совсем другими, чем в жизни, напряженными, неестественными.
Дата рождения — четвертое марта. Значит, вчера ей исполнилось двадцать четыре года. Они, наверное, шли откуда-то, где отмечали этот день. Может быть, из ресторана «Ялта»? Неужели шли оттуда пешком? Или их кто-то подвозил, высадили из машины и убили. Тоже вполне возможно. У них ведь могла быть с собой крупная сумма денег. А Полещук, как рассказывают, был большой любитель кутить и сорить деньгами. Могли заметить.
— Вам сняли номер в гостинице «Ялта», — сказал Клементьев. — Сейчас я вас туда отвезу. А мне обратно в Симферополь…