Конец эфира
Шрифт:
До вылета оставалось чуть больше недели, когда она сказала Алексею окончательное «да»:
– Я верю каждому твоему слову, но всё равно мы подпишем договор!
Алексей как будто знал, что окончательное «да» случится сегодня. Сразу вытащил из сумки распечатанный договор, переделанный с учётом мельчайших обстоятельств жизни Анны.
– Смотри, здесь прописано всё. Что ты приобретаешь и чего лишаешься. Договор подписывается сроком на пять лет. На Землю ты сможешь прилетать раз в год на две недели. Компания, с которой заключается договор, берёт на себя заботу о твоих родителях и о сыне. Оговаривается
– Кто работодатель? Я никогда не слышала название фирмы, означенной здесь в качестве заказчика.
– Не удивляйся, о ней мало кто слышал. Это засекреченная организация. Мощные стратегические силы, которые в последнее время перебрасывают на Марс опыт новых технологий и общественных отношений. Но главного, твоего будущего шефа, ты хорошо знаешь. Павел Таск. О нём прошла информация по всем каналам, что он снят с должности и пропал.
– Да, я помню.
– Так вот. Во-первых, он рассказал такой мизер по сравнению с тем, что на Марсе реально построено и налажено! А во-вторых, он вот уже несколько месяцев постоянно живёт на Марсе. Руководит Министерством Цивидения. Заправляет всем. Мне показалось, ты ему симпатизируешь.
– Да, работалось с ним легко.
Анна читала договор, твёрдо решив, что подпишет его.
В самом начале её сомнений и раздумий главным аргументом «против» была семья, невозможность полноценного общения с родными.
Теперь главным аргументом «за» стал сам Алексей и её интерес к переезду на другую планету.
Возможность увидеть Землю с другого ракурса больше не представится ей никогда. Она чётко понимала, что предаст себя, если откажется от поездки. Всё, что ей дорого в ней самой – умение деликатно, по-женски легко решать самые трудные вопросы, готовность в критической ситуации брать ответственность на себя, принимать интуитивно верные решения… Анна не могла положить божий дар на алтарь семейных отношений.
«Я не могу потерять себя. Это моя жизнь. Я иду по пути своего предназначения, – думала она. – Да, у меня есть сын. Он первый перестанет меня уважать, если я приму другое решение».
«А что же Алексей? – промелькнула догадка. – Он влюблён? Или? Никаких “или”, я не могу ошибиться. Он, несомненно, обладает невероятной способностью гипнотизировать собеседника. Подводит к выгодному ему, Алексею, решению. Думаю, со мной он воспользовался – и не раз! – своим талантом хантера. Ну и что? От этого он сейчас не менее дорог мне. А может быть, и больше, потому что и я не лишена охотничьих инстинктов…»
Анна улыбнулась про себя, прямо взглянула в серые глаза Алексея и, решительно взяв ручку, без капли сомнений, подписала договор.
Глава шестая
Анна
Последний месяц накануне перелёта Анна всегда вспоминала как один из самых трудных в своей жизни.
Когда неизбежность отъезда стала очевидной, она поняла: рано или поздно придётся сказать об этом родителям и сыну.
Тёплый летний вечер. Давно не было дождя. Пыль от проехавшей машины долго стояла вдоль дороги.
Поворот у огромного куста черёмухи.
Анна притормозила у небольшого двухэтажного кирпичного дома, который начал строить её дед, потом достраивал отец.
Дом – точь-в-точь как в сказке Метерлинка «Синяя птица». Огонь в камине в прохладные летние дни, не говоря уж об осенних и зимних вечерах. Свежий хлеб на столе – мама Анны всегда пекла хлеб сама. Птичка в клетке на окне. Правда, не синяя, а лимонная – канарейка Реечка. На окнах – кружевные занавески, на подоконниках – глиняные горшки с геранями, красными, оранжевыми, белыми и фиолетовыми. Кот Викентий, мирно дремлющий на поленнице во дворе.
Анна долго не решалась войти.
Сидела на крыльце и смотрела на беседку, увитую девичьим виноградом, забытую на садовом столике мамину огромную, красную в горох, чайную чашку, на бадминтонные ракетки и воланчик, лежащие у крыльца, Данькин велосипед, брошенный у колодца.
Ком в горле. Невозможно сдержать слёзы… Как им сказать?
Дверь распахнулась, на крыльцо выскочил сияющий Данила.
– Мама! Мама! Ты чего не идёшь? Мы не слышали, как ты подъехала! Я первый машину увидал! Я первый! – Данька скакал вокруг мамы, пытаясь повиснуть у неё на шее. Вдруг заметил, что она плачет, и замер.
– Мам, что с тобой? Что случилось? Я тебя сейчас буду успокаивать! Не плачь!
На крыльцо вышел Сергей Фёдорович, отец Анны. За ним мама, Елизавета Аркадьевна. Анна взяла себя в руки, обняла и поцеловала сына. Умылась у рукомойника, по старинке привешенного к дереву у крыльца. Подошла обняться с родителями.
– Дочь, что случилось? – мама внимательно посмотрела ей в лицо.
– Мама, я должна скоро уехать…
– Ой, да проблема, что ли? Не в первый раз. Подумаешь, командировка. Плакать-то чего?
– Нет, мама. Не командировка. Это надолго. На три года.
– Господи! Куда?
– На Марс, мама, на Марс!
Елизавета Аркадьевна охнула и села на ступеньки.
Отец повернулся и, громко хлопнув дверью, ушёл в дом. Было слышно, как он вслух повторял: «Сколько можно, сколько можно жить в командировках, бросать дом, семью, сына!» Он говорил, не останавливаясь, пока не закрыл дверь своего кабинета в дальнем конце дома.
Только Данька, вытаращив глаза, опять скакал вокруг мамы, стараясь не отпускать её рук, и вопил:
– Мама! Ура! На Марс! Я тоже полечу с тобой! Я тоже хочу! Как здорово!..
В таких ситуациях выручает время. Его становится всё меньше, на эмоции не остаётся сил. У Анны был целый список важных дел и вопросов, которые нужно спокойно обговорить с родителями.
Данька, услышав, что в этот раз на Марс его не возьмут, сначала собрался реветь на весь посёлок. Успокоился, после того как Анна подарила ему марсианский камень, а потом пообещала, что обязательно возьмёт его с собой. Годика через два-три, когда он немного подрастёт.