Конец эфира
Шрифт:
– Может, и ты потом поедешь?
– Нет, дорогой, я должна там всё подготовить заранее, жильё и много прочего…
Это утешило Даньку. Он напоследок шмыгнул носом: «Ну, ладно». Взял подарок и побежал к друзьям хвастаться.
Теперь Анне предстоял серьёзный разговор с родителями.
– Мама, папа! – она позвала их в беседку.
Родители, с трудом преодолев первый шок, слушали её спокойно. Постепенно понимали, как непросто далось Анне это решение.
– Мои любимые, мои хорошие, мои родные! Я не могу поступить по-другому и очень надеюсь, что вы поймёте, не осудите, как понимали и поддерживали меня всегда. Я приняла решение. Оно далось мне нелегко. Иначе я поступить не могу. Но сейчас
– Да не тяни ты! Вот реверансы! Говори прямо, что нужно делать? – проворчал отец.
– Сейчас мы составим список продуктов и лекарств, которые могут вам понадобиться в течение следующих двух недель. Мы поедем в магазин и закупим всё это. Если понадобится, купим вторую морозильную камеру.
– О, Господи, что же будет-то? – собралась причитать мама, но отец строго взглянул на неё, и она притихла.
– Нужно посчитать, – продолжала Анна, – сколько вам может понадобиться воды на это время. Закупим в больших канистрах и перенесём в подвал. Необходимо забить досками колодец. Я улетаю через три дня. Накануне вылета позвоню. Как только мы поговорим и попрощаемся, ровно через трое суток, вы забираете Даню с улицы, загоняете домой Викентия, закрываете окна, ставни и двери на замки и щеколды, закрываете чердачное окно и не выходите на улицу в течение трёх дней. Как бы ни палило солнце, как бы ни тенькали за окном птицы, как бы ни хотелось сходить искупаться или просто выскочить на секунду и сорвать спелое яблоко, кто бы ни позвал вас снаружи. Короче говоря, что бы ни происходило на улице, вы не открываете окон и дверей. Не выходите! Я не знаю, чем продиктовано это условие, но именно оно гарантирует вам жизнь. Через три дня вы можете спокойно, ничего не боясь, открывать двери, окна и выходить на улицу.
…Услышав впервые столь необычные условия от Алексея в тот день, когда она подписала договор, Анна пыталась добиться, что за этим стоит.
– Алексей, почему? Откуда три дня? С чего вдруг не выходить из дома? Объясни! Нельзя же так в самом деле! Что должно произойти?
Алексей ничего толком не мог – или не хотел? – объяснить.
– Стандартные меры предосторожности для всех родственников людей, улетающих на Марс. Во избежание терактов, задержек рейсов и прочих неполадок. Общее правило – оно есть в каждом договоре, кроме моего.
– Почему кроме твоего?
– Потому что у меня нет родных.
Так, закружившись в будоражащих чувствах, – вот чем иногда заканчиваются «случайные» встречи! – Анна попала в Систему, и ещё одна ячейка Матрицы, о существовании которой она тогда мало что знала, – заполнилась.
Уезжая от родителей и сына, Анна не плакала. Она была уверена, что поступает правильно.
Единственное, что она взяла из дома, – огромный архив фотографий, который надеялась за последний день на прежней работе оцифровать и флешку взять с собой на Марс, и рукописный дневник своей прабабки. Свой талисман. Во все поездки она брала его с собой, перечитывала иногда страницу-две.
Чтобы не потеряться во Вселенной.
Чтобы брать оттуда силу и энергию.
Чтобы родные были рядом.
Глава
Третья Мировая. Из космолёта
Последние дни на Земле пролетели в одно мгновенье.
На работе никто так и не допытался, почему и куда уходит Анна.
Она передала дела, испытывая удовлетворение от того, что уходит от ежедневной рутины, которая так искусно прикрывает реальную жизнь и так надоела ей за последний год.
Новые ощущения, новые возможности!..
Дверь космического корабля захлопнулась, отсекая прежнюю земную жизнь. Но Анна не заметила этого. Она жила в будущем – непредсказуемом, неисследованном.
В будущем, которое ей же самой предстояло создать.
Перелёт на Марс мало чем отличался от перелёта, например, из России в Австралию. Разве что занимал чуть больше времени.
На борту была среда, полностью адаптированная и привычная для человека, – без издержек невесомости, громоздких космических скафандров, невозможности нормально поесть и прочего.
Они летели третий день, когда в её каюту вошёл Алексей. Ей показалось, что он взволнован.
– Как ты? – он задавал этот вопрос, даже если расставался с Анной два часа назад. Она просто улыбнулась в ответ. – Пойдём, я сейчас покажу тебе нечто важное.
Алексей повёл её по узким коридорам корабля, но не в сторону своей каюты, а куда-то в хвост. Они вошли в помещение, похожее на небольшой зрительный зал, заставленный аппаратурой и увешанный по центральной стене огромными плазмами. В зале было довольно много народу – человек двадцать.
Анна удивилась: она не подозревала, что с ней на одном корабле летит столько людей.
Пожилой седой мужчина, что-то бормоча в усы, настраивал технику. Остальные обернулись к вошедшим.
– Анна, познакомься. Твои будущие коллеги и подчинённые.
Анна давно научилась не выдавать своих чувств.
Вот и теперь на её лице не промелькнула и тень той бури, что пронеслась внутри.
«Когда они успели взойти на корабль? Я точно помню, не встретила ни души при посадке. Да и в течение полёта! Вон та женщина очень красива. Алексей вербовал её так же, как и меня? Кто все эти люди? Никого не знаю… хотя нет, кажется, вон тот человек… очень знакомое лицо… да, точно! Талантливый химик, англичанин, я брала у него интервью пару лет назад. А вон тот пожилой человек, кажется, доктор! Точно! Как же его фамилия? Да, Урюпин. Подруга советовала обратиться к нему – он мне очень помог!»
Алексей представил всех Анне, усадил её на первый ряд, в кресло рядом со своим. Пошептавшись с наладчиком аппаратуры, обернулся к собравшимся:
– Уважаемые коллеги! Сейчас включатся дисплеи и вы увидите, что происходит теперь на Земле в ваших странах. Будет шок. Заранее предупреждаю, что, согласно заключённым договорам, ваши близкие находятся в полной безопасности. Потом вы разойдётесь по своим каютам. Афанасий Никитич, – Алексей кивнул на пожилого человека, заканчивающего подключение дисплеев, – наладит на ваших личных экранах связь с близкими. Вы сможете поговорить с ними в режиме реального времени.
У Анны сжалось всё внутри…
Заработали дисплеи.
Анна увидела московские улицы… Будто сильный ветер сносил людей и валил на землю. Они падали и больше не поднимались. Приближение картинки давало возможность видеть, что все упавшие люди мертвы. На горячем летнем пыльном асфальте лежали бесчувственные тела людей, птиц, уличных кошек и собак.
Анна перевела остекленевший взгляд на соседние дисплеи. Улицы Лондона, Парижа, Сиднея и Сан-Франциско. Там – то же самое!
На мониторах картинка менялась лишь территориально: улицы, парки, скверы, набережные. Суть оставалась той же: вся земля усыпана человеческими телами.