Конец фильма

Незнанский Фридрих Евсеевич

Всеми своими новостями Денис решил поделиться сначала с Лидским. В агентство он еще успеет, а домой тем более.

Жена Лидского, увидев Грязнова, схватила детей и потащила в дальнюю комнату.

— Пошли-пошли, ничего интересного…

Грязнов старался улыбаться. Лидский поманил его пальцем из кухни.

— Извини, я по-домашнему.

— Это вы извините. Я уезжал. Не смог…

— Куда ездил?

— В Инту. К сыну Петрова.

— Что узнал? — Лидский готовил чай, может, поэтому спрашивал рассеянно.

— Вам

неинтересно? — спросил Грязнов.

— Почему, очень… Самолетом летал?

— Эдуард Николаевич, а вы чего меня искали?

Лидский поставил на стол чайник:

— Я?.. Чего искал?.. Сахар или варенье?

— Спасибо, да.

— А чего там копать, Денис? — вдруг словно проснулся хозяин. — Я поначалу чего-то купился, а вот давеча почитал снова, поглядел — нет, там дупель пусто.

Грязнов так и не пригубил поднятую чашку.

— Что значит — пусто? А аукцион? А убийство Некрасова? Мне кажется, тут такое закручивается.

— Антон тебе сказал, что не он убивал? — вяло поинтересовался Лидский.

— Нет, но намекнул…

— А…

— Начальник лагеря говорит: Антону кто-то платит…

— Кто?

— Неизвестно.

— А…

— Старик же не зря дал пленки Кириллу.

— А зачем?

— Вот и надо понять.

— Понять? «Намеки», «неизвестно», «мне кажется»… Что понять?

— Погодите, вы что, в сторонку?

— Ну почему сразу — в сторонку?.. У меня полно других дел. Да и ты, поди, свои запустил.

— Запустил.

— Ну вот и остановись, Денис, займись делом. Знаешь же, если не раскрутил по горячим следам, лучше не дергаться.

— Медведь был моим товарищем, — сказал Грязнов.

— Вот это тебе и мешает…

— Папа, — влетели дети, — а дядя — милиционер?

— Нет, дядя Бармалей.

— А он нас заберет?

— Зачем вы ему?

— Мама сказала, если будем себя плохо вести, нас милиционер заберет.

Грязнов даже не улыбнулся.

— Он все время о тебе спрашивал… — говорил Грязнов в трубку. Почему не веришь? Ты же все-таки его жена… Ладно, не буду… Когда?.. Сейчас? Я на Ленинградке. Минут через тридцать подъеду. Правильно, тогда и поговорим…

Он сунул мобильник в карман, но тот тут же запиликал.

— Грязнов… Что говоришь? Хорошая весть бежит быстрее серны? — Лицо Грязнова стало серьезным. — Даже так?.. Ладно, приеду — разберемся… У меня сегодня еще командировка. А завтра и дядька поостынет… Ладно, постараюсь сегодня…

Ксения была пьяной. Все время хихикала или вдруг начинала чуть ли не рыдать.

— А ты жук, Грязнов, сначала к соломенной вдове намылился, нет чтоб папашу навестить.

— Завтра.

— Завтра, завтра, не сёгодня, то ленывцям до лиця.

— Как-как?

— Украинская мова. Я ж три года во Львове проработала. Владею теперь иностранным языком… Он

правда обо мне спрашивал?

— Да, — глядя Ксении прямо в глаза, сказал Грязнов.

— Я сука, Грязнов?

Денис пожал плечами.

— Я сука, — кивнула Ксения. — И дура. Мужа надо выбирать из своей среды. И из четверга и из пятницы… У актеров хоть полет какой-то есть, а эти биз-нес-мены — не жизнь, а резьба по дубу. Господи, Денис, как он напивался! Какие он мне сцены закатывал! Современный человек! «Не смей целоваться на сцене!» Ага! Представляешь? Отелло и рядом не стоял. Господи, как я его ненавидела…

— Ты по нему скучаешь, — сказал вдруг Грязнов.

— Я?! По нему?! — слишком темпераментно возмутилась Ксения. — Да он!..

Зазвонил телефон.

— Слухаю… А, Михаил Тигранович, извините… — Она посмотрела на часы. — А раньше не могли? Мне же собраться надо… Хорошо.

Она положила трубку.

— Свидание закончено. Там так говорят?

— Ну примерно.

— Вакасян зовет. Чего-то он там обсуждать собрался…

Ксения стала раздеваться. Открыла шкаф.

— Мне стыдно, я отвернусь, — расхохоталась она.

— Ничего-ничего, пожалуйста…

— Слушай, а поехали вместе. Подвезешь меня?

Грязнов пожал плечами:

— Мне бы вообще-то в агентство заскочить.

— Если только заскочить, то давай, я не опаздываю.

— Сидите, ребята, не надо… — сказал Грязнов.

Но сотрудники все, как один, вскочили, приветливо улыбаясь.

Ксения сделала им ручкой.

— Здравствуйте, шеф! — чуть ли не раскланялся сияющий Самохин, щелкнув каблуками. — За время вашего отсутствия особых происшествий не случилось.

— Дядька звонил?

— Так точно. Они рвут и мечут. Не познакомите с дамой?

— Это Ксения.

Самохин любезно поцеловал ручку Ксении.

— Старший просил сразу к нему, — сказал он, искоса глядя на Дениса.

— А по какому поводу? — спросил Грязнов.

— Сами узнаете… Чай, кофе? Может, покрепче? — Он снова залюбезничал с Ксенией.

— Не, покрепче не надо, а то я сблюю.

Самохин заржал счастливым жеребцом и, приблизившись, зашептал на самое ухо Денису:

— Жуткий шум. Причина неясна.

— Ну и ладно, сегодня я еще в командировке. Позвоню ему попозже. А ты меня не видел.

Но не выдержал сам. И потому, зайдя в свой кабинет, пока Ксению в холле угощали чаем, набрал дядькин номер на Петровке, 38.

— Здоров, Дениска, — дружелюбно сказал Вячеслав Иванович. — Как ты летал-ездил? Ивана видел?

— А я ему цокал всю ночь, — рассмеялся Денис, — толкал его, на бок переворачивал. А он перевернется на другой бок и — по новой храпит. Еще сильней!

— Он мужик хороший! — смеялся и Грязнов-старший. — У меня когда-то начинал. Говоришь, храпит?