Конец фильма
Шрифт:
Морозов выглянул из-под стола, куда снова забрался ремонтировать телефон.
— Так что там за человечек? — спросил Денис.
— Нет, Денис, — рассмеялся Лидский, — помучаю тебя. До вечера не потерпишь?
— Вы изверг, Эдуард Николаевич, прям садист какой-то! Давайте сейчас.
— Нет, не могу, дела. Вечером подъезжай ко мне, в десять.
— Домой? — без энтузиазма спросил Грязнов.
— Ну давай на улице встретимся. Погуляем.
— Все, договорились, в десять я вас жду на углу. Если не умру от нетерпения.
— Отлично на душе, птички поют, усек?
Грязнов отключил мобильник. Захлопнул блокнот.
Вскочил, бросился к двери, но вернулся:
— Да, Сергей Петрович, а кто четвертый?
— Короленко. Ксения. — Морозов вылез из-под стола. — Она по роли в перчатках.
— А… Она тоже без майки была. Да и вообще — неизвестно, были там перчатки или не было. Хотя все равно спасибо. Я проверю.
— А ты-то чего приходил?
— Склероз, — хлопнул себя по лбу Грязнов. — За Цыганом присмотреть надо.
— А чего? Натворил чего-нибудь?
— Не он — я…
Запиликал сотовый.
— Грязнов. А… Вас, Сергей Петрович.
— Сорокин? Ну слушай, Сорокин…
Самохин ходил вокруг новенькой «десятки», протирая тряпочкой ее сияющие борта.
Сотрудники «Глории» уважительно стояли вокруг, хвалили машину и давали советы.
Грязнов лихо подрулил к стоянке. Настроение было веселое и озорное. Он выскочил из своего «жигуля» и влетел в машину Самохи, крикнул:
— Чья машина, не знаешь? Да ладно, я на полчасика.
— Это моя машина! — завизжал Самохин.
— Тем лучше. Засекли меня, понял, а мне их спугнуть нельзя.
— Кто?! Чего?! — Самохин быстренько пристегнулся и даже схватился за наддверную ручку, потому что Грязнов гнал машину бешено.
— Кто, бандиты! Вон они, кажется, — показал на встречную полосу Грязнов. — Ну держись, поехали!..
На полном ходу он перелетел через разделительный газон.
Самохин только закрыл глаза:
— Денис Андреич, осторожнее, я ее только что купил!
— А протяжку делал?
— Нет, а зачем?
— То-то я чувствую, она руля не слушается. О, и тормоза западают!
— Как — западают?!
— Не тормозят! Видишь? — Грязнов жал на педаль сцепления.
Самохин вытаращил глаза:
— Осторожней! Она же новая!
А тут светофор переключился на красный. Но Грязнов успел проскочить перекресток перед самым носом у машин.
— Не уйдете, гады! — сцепил он зубы.
— Во, и руль заклинило!
— Как — заклинило?! Вы чего?! Куда?! Зачем?!
«Десятка» летела прямо в бок трамваю.
— Хана! — обреченно воскликнул Самохин.
— Кому хана? — возмутился Денис и сбросил скорость.
Он сделал небольшой круг по улицам и вернулся к агентству.
Потом они сидели в его кабинете, и Самоха непрерывно пил воду.
— Хорошая машина, — меланхолично
— Вы зачем это сделали? — почти простонал Самохин.
— Месть, — сказал Грязнов, — сладкая месть. Я мстительный, Самоха. Помнишь, как ты над моей «шестеркой» измывался? Мне обе фары пришлось заменить. А тебе — только штаны. А теперь сиди, спецназ хренов. А я к дядьке! На Петровку…
Грязнова-старшего над столом не было.
— Вячеслав Иванович, — робко позвал Денис. — Дядь Слава!
— А?
Дениса чуть кондрашка не хватила от окрика за спиной. Но когда он обернулся, то уже всерьез схватился за сердце.
Перед ним стоял инопланетянин. Но разговаривал голосом дяди:
— А? Как тебе?
На генерале был какой-то невообразимый шлем с толстенным стеклом, закрывающим глаза, черная одежда покрыта бляхами, отовсюду торчали кольца, антенны, шарниры, а вместо перчаток то ли ласты, то ли кактусы.
— Пистолет при тебе? — спросило чудище.
Денис вынул «макаров».
— Стреляй! — Инопланетянин выпятил бронированную грудь.
— У меня и патронов-то нету.
— Эх ты!.. — Инопланетянин грузно протопал к сейфу, достал пистолет, отдал Денису.
— Давай прямо сюда, — показал он кактусом на стекло шлема.
— Не-не, — попятился Денис. — Ты сначала сними!
— Стреляй!
— Тогда уж записку оставь: дескать, ухожу из жизни по собственному желанию.
— Бюрократ! — разозлился дядька. Он с трудом стянул шлем и упал в кресло, отдуваясь. — Новая форма для ОМОНа. Практически непробиваемая. Сотни испытаний. А ты…
— А я с заявлением, дядь Слав.
— Я ж говорю — бюрократ! — обрадовался Грязнов-старший. — Какое еще заявление? — Он попытался взять из рук Дениса бумагу, но ластами это было сделать невозможно.
Генерал стянул перчатки, вытер пот.
— Для зимы хорошо, тепло, — сказал он, надевая очки. Заявление он читал несколько раз с начала до конца, в перерывах между прочтением в очередной раз вскидывал на Дениса удивленные глаза. — Это что значит? спросил наконец.
— Заявление, — пожал плечами Грязнов-младший.
— «Друга убили, душа отлетела, Помощи ждет очарованный странник. Вот бы и мне…»,— прочитал Грязнов-старший вслух.
— Да, — сказал Денис, потупясь.
— Так! — рубанул рукой Грязнов. — Чего надо?
— Там все сказано, впрочем, это штучка для интеллектуалов…
— Я тебе пошучу!
— Да ясно же, дядь Слав, хочу в милицию.
Грязнов задумался. Это выразилось в том, что он с остервенением стал срывать с себя защитную форму. А когда снял, сказал: