Конец главы
Шрифт:
А я к тому же всегда был экспериментатором.
Динни круто остановилась:
– Знаете, она мне все-таки сестра.
– Вы так уверены? А ведь увидев вас обеих рядом, этого не скажешь.
Динни не ответила и пошла дальше.
– Послушайте, Динни, - вкрадчиво начал он.
– Я, конечно, чувственный человек, но что в этом особенного? Половое влечение неизбежно вынуждает нас совершать ошибки. Не верьте тому, кто это отрицает. Но со временем они забываются, не оставляя никакого следа. Если Клер вернется ко мне, она через год-другой перестанет об этом думать. Наш образ жизни
– Это значит, что впоследствии вы начнете экспериментировать на других?
Он пожал плечами, искоса взглянул на нее и улыбнулся:
– Довольно щекотливый разговор, правда? Поймите хорошенько: во мне уживаются два человека. Первый, - а считаться нужно только с ним, - занят своим делом и намерен заниматься им и впредь. Клер должна держаться за него, потому что он даст ей возможность жить, а не прозябать. Она попадет в самую гущу деловой жизни, ее окружат крупные люди; она получит то, что любит, - риск и напряжение. У нее будет известная власть, а власть ее привлекает. Другой человек - да, его можно кое в чем упрекнуть, если хотите, даже нужно. Но для Клер самое худшее позади, вернее, будет позади, как только мы опять сойдемся. Как видите, я откровенен или бесстыден, - выбирайте, что вам больше нравится.
– Не понимаю, какое отношение все это имеет к любви?
– сухо бросила Динни.
– Может быть, никакого. Основа брака - обоюдная выгода и влечение.
Роль первой с годами возрастает, роль второго уменьшается. Это как раз то, что ей нужно.
– Не берусь ответить за Клер, но думаю, что нет.
– Вы ведь не испытали этого сами, дорогая.
– И, надеюсь, никогда не испытаю, - отрезала Динни.
– Меня не устраивает комбинация деловых отношений и разврата.
Корвен рассмеялся.
– Мне нравится ваша прямота. Но говорю вам, серьезно, Динни, - повлияйте на Клер. Она совершает страшную ошибку.
Динни неожиданно пришла в ярость.
– По-моему, ее совершили вы, - процедила она сквозь зубы.
– Бывают лошади, которых вы никогда не приручите, если будете обращаться с ними не так, как нужно.
Корвен помолчал.
– Вряд ли вам хочется, чтобы бракоразводный процесс задел вашу семью, - сказал он наконец, в упор глядя на нее.
– Я предупредил Клер, что не дам ей развода. Сожалею, но решения не переменю. Даже если она ко мне не вернется, я все равно не позволю ей жить, как ей заблагорассудится.
– Вы хотите сказать, что она получит такую возможность, если вернется?
– все так же сквозь зубы спросила Динни.
– В конце концов, видимо, да.
– Понятно. По-моему, нам пора расстаться.
– Как желаете. Вы находите, что я циник? Спорить не стану, но сделаю все возможное, чтобы вернуть Клер. А если она не согласится, пусть остерегается.
Они остановились под фонарем, и Динни, сделав над собой усилие, посмотрела Корвену в глаза. Какая улыбка на тонких губах, какой немигающий гипнотический взгляд! Это не человек, а чудовищный, бессовестный, жестокий кот!
– Я все поняла, - спокойно сказала она.
– До свидания!
– До свидания, Динни! Мне очень жаль, но
К своему немалому удивлению, она позволила пожать себе руку и свернула на Маунт-стрит.
IX
Она вошла в дом тетки, негодуя всей своей страстно преданной близким душой и вместе с тем отчетливей понимая, что заставило Клер выйти замуж за Джерри Корвена. В нем было нечто гипнотическое, какая-то откровенно бесстыдная, но не лишенная своеобразного обаяния дерзость. Взглянув на него, нетрудно было представить себе, какой властью он пользуется среди туземцев, как мягко и в то же время беспощадно подчиняет их своей воле, какое колдовское влияние оказывает даже на своих коллег по службе. Девушка понимала также, как трудно отказать ему в сфере физиологии, если он не вознамерится полностью попрать человеческое достоинство.
От печальных раздумий ее отвлек голос тетки, объявившей:
– Вот она, Эдриен.
На верхней площадке лестницы Динни увидела козлиную бородку Эдриена, который выглядывал из-за плеча сестры.
– Доро'ая, твои вещи прибыли. Где ты была?
– У Клер, тетя.
– Динни, а ведь я не видел тебя почти год, - заговорил Эдриен.
– Я вас тоже, дядя. В Блумсбери все ли в порядке? Кризис не отразился на костях?
– С костями in esse [3] все обстоит прекрасно; in posse [4] - весьма плачевно. Денег на экспедиции нет. Вопрос о прародине Homo sapiens еще более темен, чем раньше,
– Динни, можешь не переодеваться. Эдриен обедает с нами. Лоренс очень обрадуется. Вы поболтайте, а я схожу распущу немно'о лиф. Не хочешь ли подтянуть свой?
– Нет, тетя, благодарю.
– То'да иди сюда.
Динни вошла в гостиную и подсела к дяде. Серьезный, худой, бородатый, морщинистый и загорелый даже в ноябре, он сидел, скрестив длинные ноги, сочувственно глядя на племянницу, и, как всегда, казался ей идеальным вместилищем для душевных излияний.
– Слышали о Клер, дядя?
– Голые факты без причин и обстоятельств.
– Они не из приятных. Вы сталкивались с садистами?
– Только раз. В закрытой маргейтской школе, где я учился. Тогда я, разумеется, ничего не понимал, догадался уже потом. Корвен тоже садист? Ты это имела в виду?
– Так сказала Клер. Я шла от нее вместе с ним. Странный человек!
– Не душевнобольной?
– вздрогнув, осведомился Эдриен.
– Здоровее нас с вами, дорогой дядя. Любит все делать по-своему, не считаясь с окружающими, а если не выходит, кусается. Не может ли Клер добиться развода, не вдаваясь публично в интимные подробности?
– Только при наличии бесспорных доказательств его неверности.
– А где их добудешь? Здесь?
– Видимо, да. Добывать их на Цейлоне слишком дорого, и вообще вряд ли это удастся.
– Клер пока не хочет устанавливать за ним слежку.
– Разумеется, занятие не слишком чистоплотное, - согласился Эдриен.
– Знаю, дядя. Но на что ей надеяться, если она не пойдет на это?
– Не на что.
– Сейчас она хочет одного - чтобы они оставили друг друга в покое. А он предупредил меня, что если она не уедет с ним обратно, пусть остерегается.