Конец и вновь начало

Гумилев Лев Николаевич

Стихи недвусмысленны. Это призыв к религиозной войне без какой бы то ни было социальной программы. Следовательно, движение исмаилитов не было классовым, равно как и движения катаров, богомилов и павликиан. Последние три течения отличались от исмаилитства лишь тем, что не достигли политических успехов, после которых их перерождение в феодальные государства было бы неизбежно.

Как мы должны расценивать все сказанное выше с точки зрения географии? Казалось бы, фантасмагория какая-то, при чем тут география? Очень при чем! Мироощущение альбигойцев, манихеев, павликиан — в Византии, исмаилитов и прочих — это система негативной экологии. Не любя мир, манихеи не собирались его хранить, наоборот, они стремились к уничтожению всего живого, всего прекрасного. Вместо любовной привязанности

к миру и к людям они культивировали отвращение и ненависть. Подлежала уничтожению вся жизнь и биосфера там, где возобладала бы эта система. Но, к счастью, у манихеев возможности были ограничены: победить до конца, реализовать свою идею целиком они не могли принципиально.

ОГРАНИЧЕННОСТЬ ОТРИЦАНИЯ

В самом деле, если бы манихеи достигли победы, то для удержания ее им пришлось бы отказаться от разрушения плоти и материи, т. е. преступить тот самый принцип, ради которого они стремились к победе. Совершив эту измену самим себе, они должны были бы установить систему взаимоотношений с соседями и с ландшафтами, среди которых они жили, т. е. тот самый феодальный порядок, который был естественным при тогдашнем уровне техники и культуры. Следовательно, они перестали бы быть самими собой, а превратились бы в собственную противоположность. Но это положение было исключено необратимостью эволюции. Став на позицию проклятия жизни и приняв за канон ненависть к миру, нельзя исключить из этого собственное тело.

Поэтому манихеи первым делом уничтожали свои собственные тела и не оставляли потомства, так что этим все и кончилось. Полного уничтожения биосферы в тех местах, где манихеи побеждали, не происходило. И тем не менее это их отрицательное отношение ко всему живому явилось лозунгом для могучего еретического движения, которое охватило весь Балканский полуостров, большую часть Малой Азии, северную Италию, южную Францию и привело к неисчислимым жертвам.

VII. Пассионарные надломы

МЕХАНИЗМ НАДЛОМА

Акматическая фаза этногенеза недолговечна. Пассионарность, как огонь, и греет, и сжигает. Перегревы в акматической фазе сменяются временными спадами, когда правительствам удается навести кое-какой порядок. Но следующая вспышка пассионарности ломает установившиеся нормы, и регион событий опять становится ареной соперничества страстных и отчаянных персон, умеющих находить себе сторонников среди субпассионариев — бродяг-солдат, кондотьеров, вольных стрелков, ландскнехтов, ценящих свою жизнь меньше, чем волю, добычу, успех.

Хорошо еще, когда удается «сплавить» таких людей за пределы страны: в Палестину, в Мексику, в Сибирь; тогда пассионарный уровень снижается, народу становится легче, правительство может координировать ресурсы страны и с их помощью одерживать победы над соседями. Внешне этот спад пассионарного напряжения кажется прогрессом, так как успехи затемняют подлинное снижение энергетического уровня. Такое, вполне поверхностное наблюдение находит подтверждение в последующем развитии культуры. При невысокой пассионарности и достаточных способностях люди самопроявляются в областях, не связанных с риском: в искусстве, науке, преподавании и технических изобретениях. В предыдущую фазу они бы с мечами боролись за свои идеалы, а теперь они читают лекции о классиках и ставят эксперименты по теории тяготения, как Ньютон и Галилей. А другие жгут женщин, объявленных ведьмами, как Шпренгер и Инститорис, и ученых, как Кальвин.

Спад пассионарности этнических систем проявляется медленно. В угасающей системе еще долго появляются пассионарные особи, тревожащие соплеменников несбыточными стремлениями. Они всем мешают, и от них избавляются. Постепенно приближается уровень «золотой посредственности» эпохи Августа, крепкой власти Македонской династии и упорядоченности великого кардинала Ришелье. Но процесс этого «умиротворения» долог и мучителен.

Первая половина этой фазы носила в Европе название «Возрождение», хотя по сути была вырождением; вторая — называлась «Реформацией», которая была не только перестройкой устарелых воззрений, но и поводом к жуткому кровопролитию

и остановке в развитии наук и искусств на многие десятилетия (Лютер и Кальвин категорически не признавали открытий Коперника, потому что об этом ничего не было сказано в Библии). Но страсть охлаждается кровью мучеников и жертв. На местах пожарищ снова вырастает поросль сначала трав, потом кустов и, наконец, дубов. Эта смена фаз этногенеза столь значительна, что уделить ей особое внимание необходимо хотя бы уже потому, что меняются стереотипы поведения, нормы нравственности и идеалы, т. е. далекие прогнозы, ради которых людям стоит жить. Так, например, в былом «Христианском мире» воцарилась «религия прогресса» и суперэтнос превратился в «цивилизацию».

На примере перехода от фазы подъема к акматике мы уже видели, как чутко реагирует этническая система на изменение уровня пассионарного напряжения. Переход от акматической фазы к надлому не является исключением.

После акматической фазы характер этногенного процесса резко изменяется. Указанное явление отмечено было еще до меня, хотя и не было объяснено, поскольку пассионарность была неизвестна автору этого наблюдения — А. Тойнби. Он отметил, что в развитии, которое он считал общественным, иногда наступает надлом («breakdown»), после чего развитие продолжается, но как бы сместившись. Меняется знак вектора, а иногда система разваливается на две-три системы и более, где различия увеличиваются, а унаследованное сходство не исчезает, но отступает на второй план.

В романо-германской Европе фаза надлома пала на XIV век. Началось с малого: французский король Филипп IV в 1307 г. арестовал тамплиеров по вымышленным обвинениям и казнил их в 1314 г. В 1309 г. папский престол был переведен в Авиньон под контроль французской короны. Достоинство церкви и рыцарства было попрано, а идея папской монархии уступила место политическим расчетам себялюбивых королей. Но это было еще предвестие бури.

Настоящий развал — «Великая схизма» (1370–1415) — церкви на три лагеря, во главе коих стояли три папы, проклинавшие друг друга. Наконец, в 1410 г. на папский престол взошел Бальтазар Косса, бывший пират, алчный, развратный, жестокий человек, без тени совести и искренней веры. Он был низложен Констанцским собором (1415), с которого сбежал в Австрию, и в Италии умер (1421) в сане кардинала (подробности этой детективной биографии опустим). Характерно для эпохи то, что отношение общества к преступнику было гуманным, а к искренним ученым, борцам за веру — беспощадным.

Итак, западную христианскую церковь в XIV–XV вв. разоряли папы и кардиналы, превратившие ее в источник доходов, а защищали ее профессора: Виклиф в Оксфорде, Жерсон в Сорбонне [90] и Ян Гус в Праге. Большинство же населения Европы стало либо индифферентно к религии, либо принимало участие в «черных мессах», кощунственных мистериях оргиастического характера; они предпочитали Сатану — Христу. В чем механизм описанной здесь дивергенции?

Средневековая католическая церковь (как подсистема суперэтноса) для нормального функционирования требовала много пассионарной энергии со строго определенной доминантой. Излишняя энергия выбрасывалась из Европы в «крестовые походы», что сообщало суперэтносу необходимую стабильность.

90

Жерсон создал теорию, согласно которой Вселенский собор выше папы, и написал трактат «О низлагаемости папы» (см.: Вебер Г. Всеобщая история. М., 1894. Т. 8. С. 200).

Снижение уровня пассионарности привело к замещению ведущих блоков подсистемы либо гармоничными особями (шкурниками), либо субпассионариями, проникшими на высокие должности благодаря непотизму (родственным связям). Энергии для поддержания системы стало мало, и она начала давать сбои. Продажа индульгенций была выгоднее и легче войны за Гроб Господень, изучения теологии, миссионерства и аскезы. Эгоистическая этика продиктовала новый стереотип поведения, а он, в свою очередь, привел к упрощению системы, причем пассионарии были вытеснены на окраины ее социального ареала.