Конец игры, или личные счеты Кремнева
Шрифт:
— Вот этого уже никогда не будет. Ни кресла, ни свободы.
— С первым согласен. А вот насчет второго — это мы еще посмотрим.
Рокотов хотел что-то сказать, но Зубов ринулся в атаку. Налетев на Рокотова, он ударил его правым кулаком в подбородок, намереваясь завершить атаку левым апперкотом. Однако Рокотов — худой, морщинистый, высохший, как сухофрукт, — каким-то непостижимым образом сумел увернуться.
Не найдя опоры, кулак Зубова ковырнул воздух, а плечо его провалилось вперед, лишая корпус равновесия. Зубов почувствовал, что падает. В следующее
Тело генерала Зубова резко распрямилось и на мгновение застыло. Рокотов шагнул вперед и ударил еще раз — спокойно, расчетливо, без суеты.
Второй удар сбил Зубова с ног. Зубов попытался встать, но третьим ударом Рокотов пригвоздил его к земле.
— Нокаут, — объявил он, выпрямляясь. Затем сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул.
За деревьями во тьме вспыхнули белые глаза фонариков. Пять, десять, пятнадцать… Кольцо из фонариков сжималось. Однако еще до того, как вся опергруппа замкнула кольцо, двое оперативников уже стояли рядом с Рокотовым.
Полковник Козырев подбежал к генералу и взволнованно спросил:
— Владимир Тимофеевич, с вами все в порядке?
— Да, Игорь Иванович, я в порядке.
— Товарищ генерал, ну что за ребячество? Зачем вам понадобилось это шоу?
Рокотов улыбнулся, блеснув по тьме полоской белых зубов.
— Хотел доказать себе, что я все еще чего-то стою. И, как видишь, доказал.
— Но ведь у вас больные суставы! И сердце… Он мог вас покалечить и даже убить.
Рокотов положил Козыреву руку на плечо и с шутливым пафосом произнес:
— Запомните, полковник, иногда мужчина должен рисковать. Даже если ему шестьдесят лет.
— Но…
— Хватит. — Рокотов убрал руку с плеча своего адъютанта-секретаря. — Или хочешь продолжить дискуссию на ринге?
— Спасибо, но я воздержусь.
Рокотов засмеялся. Он выглядел так, словно помолодел на десять лет.
— Стоять! — крикнул вдруг кто-то из оперативников.
— Оружие на землю! — заорал второй.
Рокотов и Козырев обернулись. Генерал Зубов стоял у машины с пистолетом в руке и затравленно смотрел на окруживших его оперативников.
— Ч-черт, — выдохнул Рокотов. Он шагнул к кольцу оцепления и крикнул на ходу: — Зубов, кончай дурить! Ты проиграл!
— Это твое мнение, и мне на него плевать! — крикнул из-за голов оперативников Зубов.
— У тебя что, генерал, совсем крыша съехала? А ну, парни, расступись!
Оперативники не шелохнулись, лишь удивленно и вопросительно посмотрели на полковника Козырева, семенящего за Рокотовым.
— Не понял. Вы что, бойцы, оглохли? — гневно проговорил Рокотов.
Оперативники расступились, давая генералу пройти в кольцо окружения и по-прежнему держа Зубова на мушке. Генерал Рокотов медленно подошел к Зубову и протянул руку:
— Дмитрий Алексеевич, отдай пистолет. Ты уже много бед натворил, не усугубляй своего положения.
Зубов ощерился.
— А что, есть куда усугублять? — иронично поинтересовался он.
— Конечно, — убежденно
Рокотов снова протянул руку.
— Ну? — мягко сказал он.
Зубов попятился и уперся спиной в машину. Глаза его нервно перебегали с одного лица на другое.
— Пойти под трибунал?.. — проговорил он почти истерично. — Под вспышки фотоаппаратов?.. Чтобы сын увидел меня за решеткой?.. Нет!
Зубов вскинул пистолет к виску, но выстрелить не успел. Его руку перехватила другая рука — более жесткая и умелая. Громыхнул выстрел.
Пуля с жужжанием ушла в темное ночное небо.
Пистолет упал на землю. Оперативник заломил Зубову руку за спину и повалил его лицом в траву. Тот застонал от боли и тихо пробормотал:
— Даже застрелиться не смог… Даже застрелиться…
Рокотов посмотрел на Зубова мрачным взглядом.
— Да, — тихо и задумчиво произнес он, — видать, и на это нужна храбрость. Он повернулся к полковнику Козыреву. — Ну что, Игорь Иванович, «крот» у нас в руках. Кстати, а где генерал Лямин?
— Я здесь.
Лямин, пошатываясь и потирая рукой ушибленную грудь, подошел к Рокотову.
— Ты как? — спросил его Рокотов.
— Сердце побаливает, а так все отлично.
— Вызвать врачей?
Лямин покачал головой:
— Нет. Отойдет.
Рокотов вновь перевел взгляд на корчащегося в пыли Зубова.
— Никогда бы не подумал, — тихо проговорил за спиной у генерала полковник Козырев. — Бравый генерал. И чего ему не хватало?
— Поднимите его! — скомандовал Рокотов. — Хватит возить его мордой в пыли.
Оперативники рывком подняли Зубова на ноги. Рокотов смотрел на Зубова с презрением.
— Один вопрос, — четко и громко произнес он. — Почему?
Зубов отплюнул пыль и взглянул на Рокотова с не меньшим презрением.
— А что ты можешь дать мне? — хрипло проговорил он. — Патриотический лозунг? Медаль за выслугу лет? Пенсию в жалкие десять тысяч рублей?
Рокотов вздохнул и грустно качнул головой.
— А знаете, генерал, вы правы, — сказал он. — Кроме лозунгов и медалей у нас ничего больше нет. Ничего. — Он повернулся и зашагал к машине, но вдруг остановился и, обернувшись, добавил: — Поэтому мне вас не жалко. Все, парни, грузите этого гуся в машину!
43
Слушая монотонный голос священника, Вероника Альбертовна смотрела на обитый красным атласом гроб, на промозглую яму, на кучку родственников с опрокинутыми лицами и думала о том, насколько дерьмово устроен этот мир.
Дождаться окончания церемонии Кремова не смогла. От бессонных ночей у нее немного кружилась голова. Она просто повернулась и зашагала к машине, не обращая внимания на недовольные взгляды, брошенные родственниками Котова ей вслед.
Дойдя до машины, Вероника Альбертовна достала сигареты и закурила. Однако близость могил действовала на неё угнетающе. Она сделала три затяжки и бросила недокуренную сигарету в лужу.