Конец легенды
Шрифт:
Семейный обед прошел почти в молчании, хотя Андрей почувствовал: коли мама уже не так напряжена, отца уговаривать приехать на крестины не придется, а Виталька не в счет – молод пока, чтоб свое мнение иметь в таком интимном деле.
Сами крестины прошли благостно, в праздничном трепете, со множеством нарядных гостей. Церковь, построенная аж Казаковым – нарядная, без явных новоделов в убранстве, – стояла на старинной окраине города, упиравшейся в Москву-реку. Крестил тамошний священник, довольно молодой, невероятно импозантный, в золотом облачении и с зычным тенором.
Маня восприняла окунание в купель спокойно, даже радостно, сразу начала
«Ну, русалка же природная, потомственная – за версту видно!» – подумал Андрей, довольный пристойным поведением дочери.
А Ванятка воспринял умеренно прохладную святую воду купели как личный выпад. Едва его окунули, он загудел, как маневровый электровоз, отчаянно забрыкался, и только тренированная ловкость батюшки уберегла его от нырка до самого дна серебряной чаши. От его баса качнулось пламя свечей, матушка игуменья, стоявшая тут же, несколько раз поспешно перекрестилась.
«Прирожденный атеист и борец. Весь в меня!» – ухмыльнулся Андрей, делая вид, что почесывает нос.
Ванятка продолжал активно отбиваться, пока ему надевали крестик, и успокоился только на руках у Вали.
Мама Андрея была спокойна и счастлива, никак не показывала, что не слишком довольна возникновением дополнительного внучонка. Потом их ждал богатый крестильный стол в ресторане. Поучаствовать в торжестве не отказался и батюшка, широким крестным знамением осенивший трапезу – благо день был скоромный.
Через полчаса, оставив гостей второго круга доедать угощение, Андрей с Анной, родные и крестные поехали к Полевым домой. Матушка игуменья, споренько благословив кроватку детей и их самих, уехала в редакционной машине к себе, в Голубинский, на вечернюю службу. Потом засобирались и Андреевы родители – хотели успеть в столицу до пробок.
На торжестве присутствовали все их с Анной коллеги – кроме Маргариты, которую все-таки пришлось вывести за штат за очередное сорванное задание.
Вскорости накатило лето, в меру жаркое. Все в жизни Анны и Андрея вроде бы устоялось. Правда, дома Андрею приходилось не слишком уютно, он задним числом пожалел Костика. Действительно, большую часть не маленькой в общем-то квартиры занимали два небольших существа. В самых неожиданных местах обнаруживались то бутылочки с какими-то белыми вещестами, то замурзанные оранжевым баночки – скромных возможностей Анны хватило на два месяца грудного вскармливания, и в обязанности Андрея плавно вошла ежедневная закупка коробок с детским питанием. Дома ему под ноги все время попадали выплюнутые Ванькой на другой конец квартиры соски и просто расшвырянные процессе взросления погремушки. Радовала Манечка, в меру писклявая, деликатно спящая почти всю ночь. Она первая научилась держать головку и лепетать и уже пыталась сесть, держа Андрея за большой палец. Анна утверждала, что это ему кажется.
– Ваньк, лодырничаешь? – подзудил Андрей, наблюдая, как парень, скептически нахмурив заметно темные бровки, лежит рядом с сестричкой и не выражает особого желания совершить какой-нибудь подвиг. – Сачок ты, сачок!
Пацаненок собрал ротик в морщинистое колечко, налился красным и напыжился – чтобы в очередной раз грубо попрать светлую память Федора Ивановича Шаляпина. Анна ловко выхватила мальчика у Андрея из-под носа и стала его превентивно утешать –
– Какие шутки, а, Мань, скажи? Ведь ленится!
Маня вежливо улыбнулась и невзначай заехала розовой пяточкой Андрею в челюсть. Он едва не прикусил язык и охнул от неожиданности.
– Получил? – мило улыбаясь, поинтересовалась Анна, покачивая все еще гудящего Ванятку.
– Ага… Все тут друг за друга горой, я смотрю. Сговорились!.. А я вроде как на тягловых работах, да? И еще для денег?
– Что вам сказать, Андрей Викторович, уважаемый? Взялись за гуж, не говорите, что не муж.
Да, семья у них получилась несколько патриархальная – он добывал и обеспечивал, Анна блюла очаг. А что может быть лучше? Благодать! Хотя…
Однажды, забежав домой за какой-то дискетой, Андрей застал Анну с детьми дома. Погода на улице стояла хорошая, ребята с утра были здоровы…
– Что случилось, Анют? – ощущая неприятные вибрации диафрагмы, спросил он.
– Да так, – мотнула головой Анна. – Не бери в голову. Ерунда.
– Нет, ты скажи. Я же вижу… Говори, быстро! Мне некогда!
– Да мы гуляли в скверике, а там скандал случился… Я и ушла.
– А ты каким концом к этому причастна?
– Я? Никаким. Женщина одна стала к девушкам подсаживаться, про детей спрашивать, мол, кто у вас, сколько… Ну и одна, даже не мама, а бабушка, налетела на нее – мол, сглазишь! Своих заведи и занимайся, а к моему внуку не суйся! Ну, сцепились, чуть не подрались… Дети разревелись… жуть.
– А к тебе она подходила?
– Нет, не дошла. Я и Юля, подружка моя, сбежали, даже не видели, чем дело закончилось.
– Ну и правильно сделали, – так и не понял всего Андрей. – Ты не расстраивайся. Мало ли на свете придурочных! Может, тебе около дома гулять? А я на вас из окошка глядеть буду.
– Да нет, все в порядке. Та тетка, поди, и не вернется. – Анна попыталась улыбнуться. – Мы покушаем и опять гулять пойдем.
«Вот, надо Стасика и Ксанку проориентировать – пусть посматривают, как у нас в городе с этими делами обстоит, – решил Андрей, возвращаясь в редакцию. – Безопасность детей – актуальная тема!»
Дела в «Крестьянке» шли очень неплохо. Они стали выпускать цветное рекламное приложение и почти вытеснили с небольшого местного рынка бесплатные газетенки, которые Зоя-рекламщица называла «бомжовыми простынками». Она ловко перебила у них клиентов, напечатала в «Крестьянке» фотографию – на подстилке из нескольких слоев газеток спит оборванный бездомный. Друзей и «Крестьянке», и Андрею лично это отнюдь не прибавило – была даже пара звонков соответствующего содержания от потерявших доходы конкурентов. Но – какой успех без завистников и недоброжелателей?
А потом Андрей злоупотребил служебным положением, поместил фото близнецов в номере, посвященном Дню защиты детей. То есть разновозрастных и разномастных детишек там было на целый разворот – случилась даже пара откровенно кучерявых мулатиков, внуков развеселого фестивального пятьдесят седьмого года. Просто рожицы с подписью «Маша и Ваня, р. 1 апреля 2008 г.» были в центре. Но по размеру точно такие же, как остальные!
… Костик расстарался, битый месяц разыскивая и снимая самых «симпатишных» деток. Один раз бедного фотокора захомутали бдительные старушки – изловили и держали за руки по трое с каждой стороны, не давая вынуть и предъявить служебное удостоверение. Бабули позвонили в милицию, заявили на Дудыкина как на извращенца-педофила, шныряющего с камерой по дворам и фоткающего беззащитных детей.