Конец лета
Шрифт:
– Значит, он пока ни на кого не положил глаз? Не нашел ту, которая тебе нравится?
Бабушка отложила в сторону бумаги.
– Есть одна. – Она сняла очки и задумчиво поглядела в окно – туда, где за садом искрилось голубое спокойное озеро и сияло солнце, предвещавшее еще один восхитительный осенний день. – Он встретил ее в Швейцарии, где катался на лыжах. Думаю, когда они вернулись в Лондон, то часто встречались.
– Катался на лыжах? – переспросила я. – Это ее фотографию ты мне присылала?
– Фотографию? Ну да... Это было под Новый год, в Зерманне. Кажется, она участвовала в каких-то соревнованиях, чуть ли
– Она, должно быть, хорошо катается.
– О да. Она очень знаменитая.
– Ты видела ее?
– Да. Синклер пришел с ней в «Коннот» пообедать, а я в то лето жила в Лондоне... Прелестная девушка.
Я взяла тост и принялась намазывать его маслом.
– А как ее зовут?
– Тесса Фарадей... Ты наверняка слышала о ней.
О ней я действительно слышала, только не в том смысле, в каком думала бабушка. Я посмотрела на аппетитный бутерброд и вдруг почувствовала, что меня тошнит.
После завтрака я поднялась к себе, достала папку с фотографиями и вытащила ту, о которой упоминала бабушка. На этом снимке Синклер стоит в обнимку с хорошенькой спутницей, которую я спрятала, прикрыв другими фотографиями.
Но теперь меня интересовала только Тереза. Я увидела смеющуюся стройную девушку с темными глазами и пышными волосами, перехваченными повязкой. В маленьких ушках сверкали массивные золотые кольца. Ей очень шел бархатный брючный костюм, украшенный вышивкой. Тереза доверчиво прижималась к Синклеру. Они буквально утопали в разноцветном конфетти и серпантине. Судя по фотографии, девушка была без ума от Синклера, и, когда я вспоминала несчастный голос в телефонной трубке, мне стало страшно за нее.
Тот факт, что Синклер помчался на юг, вероятнее всего к Терезе, по идее, должен был меня успокоить, но этого не произошло. Кузен уехал так поспешно, не поставив в известность ни бабушку, ни меня... Невольно я вспомнила, как цинично он отозвался о Гибсоне, когда обсуждали с бабушкой судьбу старого егеря, и все же я тогда подсознательно искала предлог для оправдания Синклера.
Но теперь ситуация усложнилась, и я была обязана взглянуть правде в лицо. Сознание сразу подсказало нужное слово – «безжалостный». К простым людям Синклер относится без всякой жалости, но, переживая за бедную незнакомую девушку, я очень надеялась, что он хотя бы сейчас проявит сострадание.
Мои невеселые размышления прервал раздавшийся из холла голос бабушки:
– Джейн!
Я поспешно закрыла папку, положила ее на туалетный столик и выскочила на лестничную площадку.
– Да?
– Какие у тебя на сегодня планы?
Спустившись на несколько ступенек вниз, я ответила:
– Хочу прогуляться по магазинам. Если не куплю свитер, то умру от холода.
– А куда ты собираешься пойти?
– В Кепл-Бридж.
– Дорогая, в Кепл-Бридж ты ничего не купишь.
– Думаю, какой-нибудь свитер там найдется.
– Мне надо ехать в Инвернесс на заседание правления больницы. Могу захватить тебя с собой.
– Не беспокойся, Дэвид Стюарт поможет мне. Я отдала ему отцовские доллары, чтобы он их обменял. Потом, он обещал угостить меня ленчем.
– О, очень мило с его стороны... но как ты доберешься до Кепл-Бридж?
– Сяду на автобус. Миссис Ламли говорит, что он останавливается у нас каждый час.
– Ну, как знаешь, – с сомнением в голосе сдалась бабушка. Опершись одной рукой о перила, она сняла
– Не совсем. Поход мне понравился.
– Я должна была попросить Синклера, чтобы он отложил его на денек-другой.
– Но день выдался такой чудесный!
– Пожалуй, ты права... Постой, за завтраком ты почти ничего не ела!
– Утром я всегда мало ем, честное слово.
– Не отказывайся от угощения Дэвида... – Бабушка повернулась к двери, но внезапно остановилась и спросила: – Джейн, коли ты собралась за покупками, давай я их оплачу? Тебе и в самом деле надо приобрести что-то теплое.
Я не могла удержаться, чтобы не подтрунить над верной себе бабушкой:
– А чем тебе не нравится тот плащ, который на мне?
– Знаешь, в нем ты вылитая сирота.
– За десять лет, что я его ношу, мне никто ничего подобного не говорил.
– Ты все больше и больше походишь на отца, – вздохнула бабушка. Она подошла к письменному столу и выписала чек. Боже, да на эту сумму при желании можно было купить не то что свитер, а меховое манто с собольим воротником!
Стоя на залитой ярким солнцем остановке в ожидании автобуса, идущего до Кепл-Бридж, я не могла припомнить более светлого, свежего и полного сочных красок дня. Ночью прошел дождь, и теперь все вокруг сияло чистотой, даже мокрый асфальт отражал голубое небо. Живые изгороди сверкали ярко-красными ягодами шиповника, отовсюду выглядывал золотистый папоротник, а листья деревьев играли всевозможными тонами и расцветками, от пурпурных до светло-желтых. Северный ветер, пьянящий сильнее охлажденного вина, принес с собой прохладу и сладковатый запах, а также ранние заморозки, предвестники первого снега и скорой зимы.
Вскоре из-за поворота показался автобус, остановился около меня, и я вошла внутрь. Салон был набит сельскими жителями, направлявшимися после трудовой недели в Кепл-Бридж за покупками. Единственное свободное место нашлось рядом с толстухой в голубой фетровой шляпе и с корзиной на коленях. Женщина оказалась такой огромной, что я с трудом примостилась на краешке сиденья, рискуя свалиться при очередном повороте автобуса.
До Кепл-Бридж ехать было пять миль, и эту дорогу я знала как свои пять пальцев. Я исходила и исколесила ее на велосипеде и бабушкиной машине вдоль и поперек и без труда узнавала знакомые места, мгновенно вспоминая тех, кто жил в придорожных домах... миссис Дарджи и мистер Томпсон, миссис Уилли Мак-Кри. Вот в том доме обитала злая собака, а на этом поле всегда паслись белые козы.
Мы добрались до реки, с полмили ехали вдоль нее, затем дорога сделала зигзаг, и мы очутились на горбатом мосту. Мне казалось, что за время моего отсутствия не произошло никаких изменений, но, когда автобус осторожно вполз на мост, я увидела, что впереди ведутся дорожные работы, горят сигнальные огни и опасный участок на повороте изрыт вдоль и поперек.
Повсюду были расставлены предупреждающие знаки. Рычащие бульдозеры удаляли ограждения, оставляя после себя глубокие ямы; рабочие орудовали кирками и лопатами, гигантские грейдеры, похожие на динозавров, медленно ползали взад и вперед, а над строительной площадкой витал ни с чем не сравнимый запах свежего расплавленного гудрона.