Конец митьков
Шрифт:
Когда так часто повторяешь слово, его смысл как-то улетучивается, поэтому напомню, что «бренд» — это «образ, имидж, репутация компании, продукта или услуги в глазах клиентов, партнеров, общественности. Понятие бренда является некоторой совокупностью объекта авторского права, товарного знака и фирменного наименования» (Википедия).
Иметь хороший бренд — если заботишься только о выгоде — куда важнее, чем производить хороший продукт. Например, бренд «Кока-Кола» в 2005 году был оценен международным рейтинговым агентством «Интербренд» в 67,5 млрд долларов, худо-бедно. При этом все, что у этой компании есть, все материальные активы — фабрики, офисы, транспорт, — стоят в десятки
Предполагалось, что бренд «митьки» являлся коллективной собственностью группы. Само слово «митьки» и книга «Митьки», сдается мне, есть главные составляющие бренда, но, повторяю, необходимо и физическое наличие митьков, их работа по продвижению имиджа.
Но творцов, производителей или политических партий гораздо больше, чем хороших брендов. Карикатуры и фоторепортажи о суровых буднях индустриального общества изображали понурых людей с плакатами: «Согласен на любую работу». В постиндустриальном обществе текст другой: «Согласен на любой бренд». Вот зарисовка из области политики:
Партии превратились в «бренды» — эмблемы и электоральные лозунги, традиционно привлекающие электорат. Там, где бренд отсутствует, партии и движения с калейдоскопической быстротой формируются, объединяются и распадаются в стремлении найти привлекательный имидж. (Д. Иванов. «Глэм-капитализм». «Петербургское востоковедение», 2008.)
Получив хороший бренд, его носитель выходит на совсем другой уровень зарплаты, где накрутка за бренд неизмеримо превосходит себестоимость продукта. «Меньше чем за десять тысяч долларов, я даже с дивана не встану» (Линда Евангелиста).
Без брендовой составляющей продукции многих звезд — грош цена, даже нельзя сказать, что заработок поп-культурника есть чистый продукт, помноженный на имидж, потому что чистый продукт нередко является отрицательной величиной.
Вон как хорошо с брендом-то, да вот только специфика бренда «митьки» в том, что «митек обладает талантом всегда действовать самым неоптимальным и дурацким образом, отчего жизнь его и кажется нелегким испытанием» (Часть шестая), в том, что «мудрецы всегда жили проще и скуднее, чем бедняки» (Г.Д. Торо), и в том, что митек, не желая никого победить, всегда будет в говнище и в проигрыше.
Конечно, есть в митьке и лукавство, и простодушные сиюминутные всплески жадности, да и, в конце концов, все мы люди, а не митьки, но все же надо определиться с генеральной линией: тут уж «или — или», как говорил Кьеркегор, имея в виду: или «митьки никого не хотят победить», или «бабло побеждает зло».
Так что есть некоторые издержки у статуса настоящего митька, да у многих брендов есть такие почетные издержки. Например, когда настоящему даосу император предлагал крупное денежное вознаграждение или высокий пост, даос обязан был отказаться. Можешь, конечно, принять, только тогда никакой ты не даос и вознаграждения не заслуживаешь, получится, как в презрительном стихотворении Новеллы Матвеевой «Мещанин»:
О, как бы он желал безумства Дон Кихота
Безумно повторить! (Но из того расчета,
Чтоб с этим связанных убытков не понесть.)
37. Воспитание Дмитрия Шагина (Продолжение)
«Имидж
Митя лохом не был никогда, по его словам — с рождения.
Несколько раз он задумчиво признавался мне: «Уж такой родился, что всегда лучше всех все понимаю...»
Сходную самооценку публично высказывал разве только принц Гаутама Будда, что дьякон Кураев комментирует: «Не будем расценивать это по меркам христианства, где такое заявление о самом себе расценивается как признак чрезвычайной духовной болезни». Конечно, наивный эгоцентризм втайне исповедуют многие недалекие люди: как же может быть иначе, если я, я сам так думаю?
Люди упрямо растопыриваются, даже когда речь идет о конкретных, проверяемых вещах, — 85 процентов водителей уверены, что водят машину лучше, чем среднестатистический водитель. (Интересно было бы художников опросить. Надеюсь, тут 100 процентов были бы лучше среднестатистического. Я, например, — получше среднестатистического.) А поди измерь, лучше ты всех все понимаешь или не лучше. Ведь «все понимать» — это не значит все знать или уметь, речь не идет об эрудиции, образовании, даже полные лохи могут образование иметь, но вот развести лоха и выдурить фраера — надо лучше всех все понимать.
В Митином характере, увы, много особенностей совсем немитьковских, взять хоть его страстную, неуклонно растушую любовь к деньгам и материальным ценностям. Эта любовь обволакивается митьковскими прибаутками, конечно: «С правдой-то мне везде хорошо!» — тут юмор в том, что Митя называет правдой деньги.
Любит — и ладно, это только классическая русская «литература беспощадна к самому робкому стяжательству, а в современном художественном сообществе это черта не порицаемая. Например, у Уорхола любовь деньгам была важной составляющей имиджа (любопытно: установлено, что картины зеленого цвета котируются на художественном рынке ниже, чем картины других цветов, но, поскольку для Уорхола зеленый — цвет денег, а его любовь к деньгам всех умиляет, картины Уорхола стоят дороже, если они зеленые).
Митьку можно поиграть и в жадность, но Митя совсем не играет, он как подневольный, зависимый от своей страсти человек, что даже входит в противоречие с его другой немитьковской чертой — всегда лучше всех все понимать.
Придется дать хоть пару реальных примеров, чтобы не быть голословным. Конечно, относительно реальных людей не обсуждают, как они, допустим, воздух испортили (пукнули), это только в художественной литературе можно. Но если уж взялся писать правду про конец митьков, то приличного светского разговора не получится. (Меня извиняет вот какое обстоятельство: мало кто делает публичным достоянием свою личную жизнь, но Митя настойчиво желает обнародовать все подробности. Родились внучки, украли картину, засорилась фановая труба — сразу десятки интервью по телевидению и в газетах. Весной 2010 года каждая вторая крыша в городе протекла. Средства массовой информации, не желая народного гнева, говорили об этой беде довольно скупо, разве что про Русский музей упоминали, что, мол, пришлось совсем второй этаж закрыть. Но про то, что протек потолок в мастерской Дмитрия Шагина появились, без преувеличения, сотни сообщений.)