Конец начала
Шрифт:
Той ночью умерли трое. Ещё живые волокли трупы с собой, чтобы япошки не сбились со счёта. Они же делали всё, чтобы охрана не заметила, что одного не хватает и он не умер. Они аккуратно перемещались между рядами, хотя по идее, должны стоять без движения. Нескольких япошки поколотили. Поводов им искать не нужно. Но если повод находился, становилось только хуже.
Впрочем, они оказались ещё тупее, чем предполагал Петерсон. Он решил, что обман американцев быстро раскроется, и удивлялся, как япошки умудрились упустить то, что было у них под носом. Ответ очевиден. Их офицерам умники
И всё же, япошки оказались тупыми, как камни, потому что пропажи Чарли они так и не заметили. Но, когда пленные выстроились на завтрак, какой-то капрал завопил так, словно кто-то уколол его булавкой.
– Каабу!
Когда япошка пытался произнести звук "п", у него почти всегда выходило "б". Петерсона здесь называли Бетерсоном.
Чарли ему не ответил. Охранники разозлились. Они принялись избивать пленных палками, прикладами и кулаками. Упавших пинали ногами. Разъярились они сильнее, чем Петерсон мог предположить.
Злились они не только на пленных. Они орали и друг на друга. Тем, кто ночью стоял в карауле, наверняка, влетит по первое число. От этой мысли Джиму Петерсону хуже не стало. Такое может произойти и с более приятными людьми.
Этим утром позавтракать пленным не удалось. Вместо этого они сразу отправились в туннель. Япошки не давали им пощады. Более того, они избивали их сильнее, чем обычно. Любого провинившегося избивали без пощады. Вместе с бессчётным количеством камней, пленные вынесли и несколько трупов.
Ужина вечером им тоже не досталось. Никто не посмел даже вякнуть. Если так продлится ещё несколько дней, япошкам уже можно будет не переживать из-за побегов из долины Калихи. Все местные военнопленные просто вымрут.
Несколько месяцев назад, подобное обращение вызвало бы настоящую эпидемию побегов. Теперь, нет. Ни у кого просто не осталось сил. К тому же, охранники готовы стрелять даже в собственную тень. Пленные никуда не побежали. Время работало против них.
На следующее утро, перед самым рассветом, из Гонолулу в долину Калихи прибыли два грузовика. Джим Петерсон и остальные замерли в изумлении. Машины эти оказались обычными: простые американские грузовики, реквизированные япошками, на водительской двери нарисована белая звезда. Необычным был сам факт их появления. Это были первые грузовики, которые видел Петерсон с момента попадания в этот лагерь смерти.
И, вместо того, чтобы заставить работать пленных, япошки разгрузили грузовики сами. На вид их содержимое выглядело безобидно: ящики с нечитаемыми японскими каракулями. Япошки перетаскали их ко входу в туннель. Затем они поставили там же пулемёт и несколько вооруженных винтовками бойцов.
– Носятся с этой хернёй так, будто там драгоценности короля Гавайев, - заметил один пленный.
– А, вдруг, там и, правда, драгоценности? Если они проигрывают, здесь отличное место, чтобы их спрятать, - ответил на это Петерсон.
Вскоре он понял, как рождаются слухи. К тому времени, как пленных построили на перекличку, все были убеждены в том, что япошки пытались спрятать королевские побрякушки. Доказательств ни у кого не было, но они никому и не были
Ещё все знали, что этим утром пересчёт дастся япошкам ещё труднее. О королевских драгоценностях Петерсон и остальные могли только гадать. Но они прекрасно знали, что теперь им точно не жить. Когда охранники расхаживали среди рядов пленных, никто даже не дёрнулся. Один бедняга чихнул рядом с япошкой, его избили до полусмерти и оставили валяться в собственной крови.
Подумав о том, что их ждёт, если япошки облажаются с перекличкой, несмотря на помощь пленных, Петерсон вздрогнул. На удивление, они не облажались. Ещё удивительнее было то, что пленных выстроили на завтрак. Как обычно, еды выдали мало и была она дрянная. После полутора дней голода и тяжёлого труда, желудок Петерсона любую гадость считал за чудо. Он всё равно мучился от голода. Но уже не так сильно.
После завтрака охранники указали на вход в туннель.
– Все идти! Все идти!
– кричали они.
– Скоро!
Последнее слово, вероятно, означало "Быстрее!". Разумеется, удар по голове палкой, или прикладом был понятен всем, равно как улыбка или забота. Почему-то добротные побои поэты никогда не восхваляют.
Когда япошки говорили "Все идти!", они не шутили. Внутрь погнали даже поваров. Они заставляли здоровых, для здешних условий, тащить на себе тех, кто из-за усталости уже не мог двигаться самостоятельно.
– Американский бомбардировщик!
– сказали они.
Петерсон задумался. Во-первых, на долину Калихи американская авиация не обращала внимания. Во-вторых, до сего дня япошки не выказывали совершенно никакой озабоченности относительно безопасности пленных. Нет, не совсем так. Япошки изо всех сил старались снизить эту безопасность. Улучшением здесь и не пахнет.
Воодушевлённый более чем скромным пайком, Петерсон вонзил кирку в скалу. Другие пленные оттаскивали обломки, грузили их в корзины и тащили наружу. Со стороны входа послышались выстрелы. Петерсон не обратил на них внимания - япошки постоянно дёргались, но к ним подбежал один из носильщиков.
– Они нас убивают!
– закричал он.
– Расстреливают всех!
Потом он упал. Петерсон ещё удивился, как ему удалось пробежать так далеко с простреленной грудью.
Работа встала. Постепенно смолкли кирки и лопаты. Никто не кричал им в спину "Скоро!", или "Исоги!". Строго говоря, охранников вообще в туннеле не было.
Когда Петерсон это понял, по спине пробежала волна холода.
– У них там никакие не драгоценности!
– выкрикнул он.
– Там динамит! Они нас тут всех похоронят!
Он отбросил кирку. Сталь звякнула о камень. Через секунду он взял её вновь. Так себе оружие, но пока он не прибьёт япошку и не добудет себе "Арисаку", другого не будет.
– Идём!
– сказал он.
– Они от нас так просто не отделаются, чтоб их всех!
Он оглядел длинную кишку туннеля, которую успели прорыть пленные. Он оказался такой не один. Каждый, кому ещё хватало сил, двинулся из туннеля к крошечному пучку света.