Конец начала

Тертлдав Гарри

Когда всё закончилось, по нему ручьём струился пот. На негнущихся ногах он вышел из студии. В коридоре его уже ждал Мурата, довольный тем, что получил желаемое.

– Очень хорошо!
– сказал он.
– Видите? Всё просто.

– Как скажете - отозвался Хиро.

– Да. Как я скажу.

У Мураты было очень аккуратное произношение. Он носил элегантный костюм и излучал то самое высокомерие, которое японцы привезли с собой с родины.

Когда это высокомерие было направлено на хоули, Хиро им восхищался. Когда же оно было направлено на него

и било, словно пушка, ощущения были... иными. Просто, поразительно, насколько иными.

– Прошу простить, Мурата-сан. Мне пора домой.

– Счастливо, - ответил тот, будто они с Хиро, до сих пор, находились в приятельских отношениях.

"Если мы, вообще, были приятелями, - подумал Хиро. Мурата им воспользовался, как удобным инструментом. "Я был глуп, и не понимал. Теперь понимаю". Вслух он говорить этого не станет. Если скажет, Кензо и Хироси рассмеются ему в лицо. Ему совершенно не хотелось слышать от сыновей "Мы тебе говорили".

В воздухе стоял густой противный запах горелого топлива. Так пахло после того как японцы разбомбили американские топливохранилища в Перл Харборе. Когда хранилища, наконец, выгорели, запах исчез. Теперь он вернулся. Впрочем, был он не таким сильным, вероятно, потому что японцы хранили здесь на так много топлива, как американцы. И, всё же, янки разбомбили даже то, что было.

На перекрестках японские спецвойска вместе с гражданскими строили баррикады и пулеметные гнёзда. Гражданские не вызывались на эти работы добровольцами, что не означало, что они могли их избежать. Какой-то хоули стал работать не так быстро, как хотелось морякам, и те били его прикладами по голове. По его щеке и челюсти потекла струйка крови, но парень закинул на растущую баррикаду горсть земли, а за ней ещё одну.

Матрос махнул Такахаси винтовкой.

– Эй, ты! Да, ты! Иди-ка сюда и помоги Императору!

– Прошу простить, но я уже помог, - ответил Хиро.
– Я только что вёл передачу для Мураты-сана.

– Рассказывай, ага, - раздражённо произнес матрос.

В разговор вступил один из его товарищей.

– Погоди-ка. Я знаю его голос. Ты же тот, кого все зовут Рыбак, да? Я постоянно тебя слушаю.

– Да, это я, - признал Хиро.

Несколько минут назад он ненавидел себя за то, что связался с радио. Теперь же, он пользовался этими связями, хоть и продолжал их ненавидеть. Он помотал головой. Жизнь намного сложнее и труднее, чем можно представить, пока не пройдёшь много-много миль под килем.

– Пусть идёт, - убеждал второй матрос первого.
– Он свою работу сделал, а у нас тут и так полно народу.

– Ладно. Ладно. Иди, давай.

Первый матрос из спецотряда даже не скрывал отвращения, но спорить не стал.

– Иди. И не натвори делов.

– Домо оригато. Не натворю.

Хиро спешно убрался прочь.

Американцы практически не сражались за Гонолулу. Когда их прижали к окраинам, они сдались. Это сохранило жизнь многим гражданским. Но в японском военном словаре слова "сдаться" не было. Спецотряд флота

был готов драться за каждый дом. Когда битва закончится, останется ли здесь хоть что-нибудь? Более того, будет ли обеим сторонам хоть какое-то до этого дело?

Джо Кросетти попивал кофе в кают-компании "Банкер Хилла". Если бы не кофе, непонятно, как бы он держался на ногах. Он слышал, фельдшеры раздавали всем желающим таблетки бензедрина. Выяснить, так это или нет, он пока не решался. Джо не считал, что ему нужен такой удар по яйцам. Впрочем, скоро потребуется.

Рядом с ним сидел Орсон Шарп и пил колу из бутылки. Он по-прежнему придерживался запрета относительно "горячительного", но взбодриться нужно было и ему. Под ногами у него валялась пара пустых бутылок.

– Ссаться потом будешь, как лошадь, - сказал ему Джо.
– Что будешь делать, если обоссышься прямо в кабине?

Шарп слегка, почти, элегантно, улыбнулся.

– Слыхал о приятеле водителя трамвая?

Когда Джо помотал головой, Шарп объяснил суть устройства.

– Нихера ж себе!
– воскликнул Джо.
– Отличная мысль. А если она выпадет, если прибавишь газу? Зальёт весь комбез и кабину.

– Пока везло. К тому же, я по-всякому летал, но не переворачивался. Вообще, я планирую написать руководство для всей роты.

– Святая Луиза, я тебе мешать не стану. А как же твой прибор? Как ему такое общение с этим "приятелем" по четыре раза на дню?

– Побаливает, - ответил Шарп, словно констатировал факт, что, собственно, так и было.
– Не распух, ничего такого.

– Ладно. Подумаю, может, и себе такой сделаю. Ты его здесь уже сделал или пронес на борт?

– Пронес. Так что, не думаю, что у тебя получится такой сделать. Лучше спроси у самого крутого чиф-петти-офицера*. Если он не поможет, но никто не поможет.

– Разумно. Чиф-петти знают всё, или делают вид, что знают.

Когда он попал на борт авианосца, это стало для Джо настоящим откровением. Во время учёбы, почти все инструкторы были офицерами. С петти-офицерами он имел дело лишь, когда сталкивался с флотской бюрократией. Теперь он знал, что старшие матросы держали в своих руках все нити. Без офицеров они бы управлялись с кораблём лучше, чем офицеры без них.

Над их головами проревел и сел самолёт. Корабль выглядел маленьким, но лишь на первый взгляд. Водоизмещение авианосцев типа "Эссекс" - 27000 тонн и несколько тонн самолётов особой роли не играли. Джо и Орсон одновременно сказали:

– "Донтлесс".

Звук у них был совсем низким, если знать разницу. Оба пилота знали.

– Ну, и каково оно - быть ветераном?
– поинтересовался Шарп.

Джо задумался. Эти раздумья прервал зевок.

– Устал, - ответил он.

Его товарищ кивнул.

– Это так.

Он отпил из зеленой бутылки и тихо рыгнул.

– Пардон.

Вежливость его была доведена до автоматики. Джентльменом он был ещё до того, как стал офицером. После ещё одного глотка он продолжил: