Конец подземного города
Шрифт:
– "Мафусаил"?
Гарри вскочил - сна как не бывало.
Все в молчании глядели друг на друга.
– Гарри, ведь именно с этого корабля вы бежали?
– спросил Иринин.
– Ну, конечно, - подтвердил Гарри.
– Два "Мафусаила" на этой линии вряд ли плавают.
– А вот мы сейчас посмотрим, - сказал Солнцев.
Он погасил свет. На стене резко обозначился прямоугольник экрана. На нем виднелось обширное ледяное поле, прорезанное кое-где узкими разводьями.
– Что это?
– спросил Рыбников.
–
– Но ведь между нами и океаном несколько слоев облачности.
– Для сантиметровых волн, на которых работает наша установка, облачность не помеха.
Рыбников насторожился, повел усами:
– Опять моя трещотка что-то принимает...
– Он прислушался к писку из репродуктора и стал расшифровывать сигналы: - "Не падайте духом. Держитесь. Перейдите на старый лед. О прочем не заботьтесь. Через час надеемся вас снять. Капитан "Днепра" Лунатов"... Вот здорово! И мой "Днепр" здесь.
– "Днепр"?!
– обрадовался Гарри.
– О, в таком случае, Лев Леонидович, надо послать товарищам привет...
Солнцев молча согласился, и Рыбников поспешно отстукал приветственную телеграмму, перехваченную Михом.
Вдруг на экране среди битого льда все увидели крохотный, словно нарисованный пароход.
– Вот и "Мафусаил", - сказал Солнцев.
– Узнаете, Гарри?
Он повернул какую-то ручку, и изображение увеличилось. Теперь хорошо видна была палуба, надстройки; матросы расхаживали вдоль борта, заложив руки в карманы, и вид у них был самый развеселый...
– Ничего не понимаю, - пробормотал Иринин.
– А как же авария?
– Сейчас узнаем, - сказал Солнцев.
Он скрылся в рубке управления. Путешественники почувствовали, что их будто сковало стальными обручами, прижало к стене...
Солнцев окликнул свой экипаж:
– Все целы, товарищи? Прошу не пугаться: "Светолет" делает крутой вираж. Сейчас увидим, что делается на "Мафусаиле".
Постепенно теряя скорость, "Светолет" принял вертикальное положение и начал быстро опускаться, проваливаясь сквозь густые лохматые облака. Не выходя из них, он повис, поддерживаемый винтом. Все вооружились биноклями и в просветы облаков стали разглядывать ледяную пустыню. "
Мафусаил" оказался прямо под ним. Хорошо были видны люди, двигавшиеся с санями в разных направлениях. В стороне от корабля долбили лед и опускали в пробоины какие-то ящики.
– Никакой аварии тут нет, - сердито сказал Рыбников.
– Не пойму, - лед они, что ли, взрывать думают... Зачем же в таком случае вопить "SOS"?..
Солнцев стукнул кулаком по столу.
– Все ясно!
– воскликнул он.
– Мерзавцы минируют подступы к своему кораблю... Так гитлеровцы на фронте делали: притворится тяжелораненым, а когда приходит помощь, стреляет в упор... Негодяи! Понимаете, друзья, что они готовят "Днепру"?..
ЭП
Тот,
– Пожалуй, утонул... Впрочем, не знаю. Разве у них что-нибудь увидишь!
Лишившись друга, Раш некоторое время чувствовал себя одиноким. Возможно, конечно, что Гарри сумел бежать. Но как узнать, верно ли это? Да и куда он мог убежать с заброшенного в Ледовитом океане острова? Всюду его ждала гибель.
Работы велись по-старому, никаких перемен не было, и посещение камеры рыжим тюремщиком постепенно стало забываться. Как и раньше, пленники никого не видели. Каждый их шаг стерегли невидимые глаза и стволы автоматов. "
Оружие", заготовленное с помощью Гарри, - осколки породы, напоминающие по форме топоры, палицы, - по-прежнему хранилось в шахте, в груде отбросов. Однажды, проверяя сохранность своих каменных сокровищ, Раш нашел среди них бумажку. Улучив момент, он прочел написанное по-английски: "
Нас продали международной организации бандитов. Ни одно правительство, по крайней мере официально, не знает о существовании Подземного города. Я в отчаянии... Стараюсь связаться с вами. Записку уничтожьте немедленно. ЭП".
Записка взволновала русского. Кто такой этот таинственный ЭП? Раш долго ломал голову над загадкой, пока не вспомнил о норвежце, профессоре Паульсене. Да, его имя Эрик... Значит, профессор жив, работает где-то поблизости и даже имеет относительную свободу. Чем он может помочь?
Готовиться к восстанию становилось все труднее. Люди слабели с каждым днем. Раша беспокоило их равнодушие к своей участи. Но у русского выбора не было: именно с этими людьми надо организовать восстание и победить.
В тот же день за обедом, когда заключенные, тяжело дыша, уселись вокруг длинного стола и каждый принялся за еду, русский попробовал вывести их из апатии: будто нечаянно, он уронил на пол свою миску. Горячее варево попало на ноги соседу, тот беззлобно выругался. Остальные не отозвались на происшествие. Русский полез под стол, чтобы поднять миску, толкнул соседа и шепнул ему:
– Скоро свобода...
Тот молча продолжал хлебать суп.
– Разве ты ее не ждешь?
– тихо спросил Раш.
Сосед снова ничего не ответил. Нельзя даже было понять, слышал ли он вопрос.
Но не все были так деморализованы, как этот несчастный. Утром следующего дня, когда заключенные гуськом шли по узкому коридору в шахту, русский, будто споткнувшись, бросил через плечо:
– Борьба и победа!
Сзади еле слышно отозвался Моро:
– Победа и свобода!
Поляк Янковский довольно громко шепнул: "Пора!", а Бленд сказал взглядом: "Мы готовы".