Конец российской монархии
Шрифт:
Пищу же для злостных для нее выпадов, вероятно, давали те сношения личного характера, которые она не прекратила со своими родственниками в период войны.
Но сгустившиеся около имени императрицы слухи об измене поучительны в том смысле, что ими хорошо характеризуются те настроения, кои царили в этот период времени в самых различных кругах русского общества.
Слово «измена» стало с особою охотою подхватываться с началом наших военных неудач 1915 г. Изменников и предателей искали повсюду весьма усердно, особенно же среди инородческого населения всех местностей, составлявших театр военных действий.
— Для меня, — говорил в период нашего отступления один из таких «искоренителей» измены, — всякий инородец, которого я обнаружу идущим или стоящим лицом к противнику, — предатель, заслуживающий самых жестоких репрессий.
Шпиономания не щадила никого, и самые нелепые и гнусные обвинения возводились на людей с безупречными именами. Особенно доставалось военачальникам и деятелям разных ступеней, имевшим немецкие фамилии; их называли «внутренними немцами», и положение их иногда становилось настолько невыносимым, что они должны были себе искать защиты в просьбах об изменении выдававших их происхождение имен и фамилий.
Покровителем этих «внутренних» или, правильнее, русских немцев при Дворе считали министра Двора графа Фредерикса. Но едва ли это правильно. Граф Фредерикс более всего покровительствовал своим прежним однополчанам — офицерам лейб-гвардии конного полка, которые и занимали в подведомственном ему учреждении разного рода посты. Что же касается русских немцев, то, насколько мне известно, их служба Родине была в массе всегда лояльной и вполне безупречной. Так как необоснованные обвинения вносили в армию и население большую смуту, то понадобился даже особый приказ великого князя Верховного главнокомандующего Николая Николаевича, требовавший прекращения этого вредного явления.
К сожалению, и Государственная дума, к мнению которой общество в этот период времени очень чутко прислушивалось, поддалась общему настроению. Она не только не стала бороться с этой опасной заразой, но и потакала ей включением слова «измена» в ответственные речи своих членов и даже в общие резолюции. «Роковое слово «измена», — говорилось в одной из таких резолюций, — ходит из уст в уста».
И слово «измена» стало действительно ходить из уст в уста, смело заглянув также в царские хоромы…
В чем величайший вред от прикосновения к имени императрицы этого зловещего слова «измена»: личной — по отношению к мужу, императору, и государственной — в отношении к России?
А в том, что слух этот, докатившись до царя, по уродливости, бездоказательности и своей злостности должен был повлиять на него в смысле укрепления в нем полного доверия к императрице, после чего никакие разумные предостережения против ее вредного влияния не могли более на него действовать.
Государь сам, своим внутренним «я» стал вводить известные коррективы в непрестанные советы своей жены. Им отметалось лишь то немногое, что противоречило его собственной психологии и пониманию вещей; напротив, все то, что подтверждало его мысли, принималось как доказанное вдвойне; четкими буквами отпечатывалось оно в его памяти и ярко отражалось в его действиях. Отсюда его, человека несильного, упорство в борьбе
Он стал верить только ее советам и себе. Она — та единственная, которая приобрела и сохранила до конца власть над ним, последним монархом прежней России.
Все попытки посторонних лиц предупредить об опасности усвоенного им пути и о возможности катастрофы разбивались о его каменное спокойствие.
— Таковы ваши сведения? Вы так полагаете? — устало говорил он, давая этим понять о желательности прекращения дальнейших разговоров.
ЗЛОЙ ГЕНИЙ ЦАРСКОЙ РОССИИ РАСПУТИН
Григорий Распутин! С какой ненавистью и озлоблением произносит это роковое имя каждый русский человек!
Кто он? Откуда явился, каков его внутренний и внешний облик? И в чем таилась сила его влияния?
На эти вопросы частично мною уже дан ответ. Испытывая к Распутину чувство крайней брезгливости, я лично не знал и никогда не имел желания видеть этого человека. Приходится поэтому говорить с чужих слов.
Однако образ Распутина, явившегося в качестве последней крупной капли, переполнившей чашу унижений России, до такой степени выстрадан всеми его современниками, что каждому из нас, хотя лично его и не знавших, есть что сказать о нем и о его влиянии на ход событий, предшествовавших падению великой монархии.
В качестве автора настоящих очерков воспользуюсь этим обстоятельством и я.
Простой крестьянин села Покровского Тобольской губернии. Подучившийся письму и чтению только в Петербурге, имея свыше тридцати лет от роду. Оставшийся тем не менее глубоко безграмотным до конца своих дней. Его записки царице и министрам — нечто граничащее с позором для лиц, их получавших и принимавших к сведению и исполнению. Религиозный начетчик, в доме которого уже на родине собирались люди для каких-то таинственных «бдений». Недоказанный последователь секты «хлыстов». Пьяница и развратник, окутавший свои развратные инстинкты флером божественного происхождения.
— Не сумлевайся, — говорил он понравившейся ему даме, — не сумлевайся! Все чувствия от Бога! Без греха ведь нет и покаяния, столь угодного Вседержителю…
Фотографии, которые мне пришлось видеть, изображают его высоким, довольно стройным мужиком лет 40–45, с темной бородой клином, длинными, спутанными волосами на голове и узкими неприятными глазами, от которых хочется уйти поскорее. На других фотографиях он изображен с опущенной головой, скрывающей выражение его глаз, и в этом виде он производит уже менее отталкивающее впечатление. Обычный туалет его — национальный костюм русского крестьянина, но рубаха на нем всегда шелковая — очередной подарок какой-либо из довольно многочисленных его поклонниц.
Григорий Распутин, он же Григорий Новый. Так подписывался он под своими телеграммами к царской чете.
Откуда это прозвище?
Рассказывают, что словом «Новый» назвал Распутина цесаревич Алексей. Привыкнув видеть лишь окружающих его лиц, и притом в форменном платье, он удивился появлению во дворце человека неизвестного и в не виданном им костюме.
— Новый! Новый пришел! — закричал он, желая предупредить своих родителей о прибытии во дворец Распутина.
Отсюда и пошло — Григорий Новый.