Конец света отменяется

Байкалов Альберт

– Работать с Бахромом, – пожал плечами Антон.

– Как? – спросил генерал расстроенным голосом.

– Может, уколоть? – нерешительно спросил Антон.

Препарат, который был в распоряжении группы, позволял допросить человека против его воли.

– В самом крайнем случае, – категорично заявил Родимов.

По-своему он был прав. После инъекции человек не всегда говорил правду. Показания могли быть искажены. Некоторые впадали в ступор, и тогда от них вообще ничего нельзя было добиться. Информация, полученная подобным путем, и с юридической точки зрения рассматривалась как полученная незаконно. По факту использования психотропных веществ назначалось расследование. Но Родимов опасался не этого. Одно дело – поставить укол или подмешать в пищу препарат, который развяжет язык,

совсем другое – вынудить боевика говорить правду добровольно. В этом случае, как правило, он вступает в негласный сговор со спецназовцами. Они делают вид, будто человек продолжает упрямствовать, а на самом деле отрабатывают полученную информацию. Бандиты находились в трех помещениях, перестроенных под камеры, и имели возможность общаться между собой. Стоит одному проболтаться, что его подвергали подобному методу получения информации, как они найдут способ сообщить об этом на волю. Хорошо, если боевики располагают данными о теракте на ближайшие несколько дней. Совсем другое дело, если акция намечена на более отдаленное время, а люди, задействованные для ее выполнения, находятся далеко. Полностью изолировать бандитов глупо. Это также насторожит тех, кто остался на свободе. Наверняка поменяются адреса, явки, сроки. Поэтому большим успехом было склонить бандита к сотрудничеству либо создать такие условия, чтобы он выдал планы организации или банды, не подозревая об этом. У спецназа на этот счет было проще. Считалось, что если в руки противника попал боец, он развязал язык. Было бы глупо в этом сомневаться. В кино давно никто не верил. Поэтому на такой случай командир группы тут же в корне менял план выполнения задачи либо вовсе отказывался от нее. Чеченские боевики нередко поступают так же. Не исключено, что те, кто стоит за Худым, уже сменили в отношении его свои планы, а может, и наоборот, просто ускорили претворение их в жизнь.

– Тогда предлагаю выполнить его условие. – Антон внимательно посмотрел на Родимова и понял: генерал думает о том же самом.

– По крайней мере, нам уже известно, что он не тот, за кого себя выдает, – кивнул генерал. – Хотя не исключен вариант, что, оказавшись на свободе, он узнает об этом. Обыск в доме настоящего Бахрома проходил на глазах всего села.

– Но ни жена, ни отец Бахрома не знают, что у нас находится не их сын и муж, – напомнил Антон. – Я просто молча ушел.

– Да, – согласился с ним Родимов. – Здесь ты хорошо сработал. Молодец.

Антон потупил взгляд. Он не любил похвалы.

– Кстати, – спохватился генерал. – А что другие боевики говорят по поводу Бахрома?

– Они утверждают, что Бахром появился в отряде за неделю до акции, как, впрочем, и большинство боевиков. Сразу вошел в доверие к командиру. Они подолгу о чем-то говорили. Худой не раз поручал Бахрому ответственные задания. Никто не знал, откуда он взялся.

– А что, в отряде никого не было из Джугурты? – нахмурился Родимов.

– Нет, – подтвердил Антон.

– Хорошо. – Родимов откинулся на спинку стула. – Как планируешь осуществлять за ним наблюдение?

– Разместить на одежде маяк, – пожал плечами Антон. – Другого варианта не вижу. На допрос его приводят в летнем камуфляже. Утепленная куртка остается в камере. Зашьем в воротник.

– А если, выйдя отсюда, он избавится от нее? – Генерал непроизвольно посмотрел назад, в окно. В просвет над мешками с песком светило солнце. – Жарко уже. Возьмет да выбросит.

– Сомневаюсь, – возразил Антон. – Скорее всего он отправится в схрон, где имеются средства связи, документы и продукты.

– Большинство боевиков жили в селах, – напомнил Родимов.

– Но не Бахром, – уверенно заявил Антон и тут же поправился: – Вернее, не человек, который скрывается под этим именем.

Глава 26

Питер встретил Верону ласковым солнцем, легким ветерком и знакомыми ароматами улиц. Три часа назад ее самолет приземлился в аэропорту «Пулково», а еще утром она была в пасмурном Берлине. Голова шла кругом. Верона брела по Невскому и не могла поверить: неужели она дома?! Но ожидание встречи с городом не сменила радость. Напротив, состояние было ужасным. Она приехала сюда не

как человек, надолго покидавший родину и теперь жаждущий побродить по памятным сердцу местам, обнять родственников, поговорить с подругами. Верону заслали, чтобы омрачить живущим здесь людям жизнь, а может, кого-то и вовсе лишить ее. Груз вины, накопившейся за этот месяц, давил на плечи и не давал их расправить, отчего она сильно сутулилась. Вероне было страшно смотреть в глаза прохожим, она начинала волноваться, когда на ней больше, чем положено, задерживали взгляд. А стройная фигурка в джинсовой куртке и штанах притягивала взгляды мужчин. Перед отлетом из Шонефельда с ней провели эксклюзивный инструктаж. Встретивший там турок рассказал, что по приезде Верона должна снять недалеко от центра города квартиру. Обязательно не ниже третьего этажа и таким образом, чтобы хотя бы одно окно выходило на улицу. Нужно выбрать такую, чтобы между фасадом здания и проезжей частью не было деревьев. В этот же день открыть в банке счет. Речи о том, чтобы навестить родственников, не могло и быть. Он посоветовал ей звонить по городскому телефону и говорить, будто она еще в Германии. В качестве командировочных расходов ей выделили четыре тысячи евро.

Она заглянула в оторванный от объявления листок с адресом и свернула в проезд под домом. В нос ударил резкий запах мочи. Быстро миновав его, оказалась в тесном, заставленном машинами дворике. Две стоящие у мусорных баков старушки как по команде повернули к ней головы. Верона вошла в пропахший кошками подъезд, поднялась по грязной, с затертым кафелем лестнице на четвертый этаж и остановилась на площадке перед высокими двустворчатыми дверями. Еще раз сверилась с адресом и надавила на кнопку звонка. Она уже разговаривала с хозяином по телефону, и он должен был ее здесь ждать.

Дверь открыл средних лет высокий светловолосый мужчина со слегка выпирающим животиком.

– Лиза? – глядя сверху вниз, назвал он ее именем, которым она представилась. Отчего-то ей показалось, что он произнес его с удивлением. Словно сделал открытие.

– Она самая, – кивнула Верона. – А вы Максим? – вспомнила она.

– Проходите, – он посторонился.

Верона оказалась в просторной прихожей, из которой вели сразу четыре двери. Где-то сипела в унитазе вода. В воздухе витал запах коммуналки, хотя все было чисто вымыто.

– Вы сказали, что сдаете все комнаты? – уточнила она.

– Да, – подтвердил Максим. – Квартира уже год принадлежит моим родителям.

Он смотрел на нее странным, задумчивым взглядом, словно силясь что-то вспомнить.

Верона заглянула в кухню, прошла в гостиную. Стол, старинный шкаф с книгами, телевизор, диван. Под потолком люстра. Из окна, как и требовал турок, хорошо просматривалась проезжая часть. Верона понимала, почему он заострил на этом моменте внимание. Из окна планировалось убить того, кто ездит или будет проезжать по этой улице. Но она отнеслась к этому спокойно, уверенная, что до этого дело не дойдет. Нужно лишь собрать как можно больше информации и найти способ сообщить в милицию. Потом она исчезнет. Денег на первое время хватит.

Следующая комната служила спальней. Кровать, шифоньер, пара стульев.

– Вы довольны? – бродивший за ней Максим напрягся.

– Меня устраивает, – кивнула она.

– Тогда за полгода вперед, – напомнил он ей.

Она, не раздумывая, вынула из сумочки заранее отложенные деньги.

– С вами приятно иметь дело, – пересчитывая купюры, хмыкнул он.

Верона вернулась в коридор, сняла куртку и повесила на вешалку. Прошла на кухню. Страшно хотелось пить. Заглянула в холодильник. Здесь, к своему удивлению, она обнаружила бутылку вина и шоколад.

– Это я перед вашим приходом сходил в магазин и купил. Чтобы отметить сделку, – раздался над самым ухом вкрадчивый, с придыханием голос. – Кстати, я могу немного уступить в цене.

Верона от неожиданности присела, но не испугалась. В тот же момент она почувствовала ладони на своей талии.

– Убери руки! – потребовала она.

Однако это не подействовало. Горячие и сухие губы коснулись шеи. Верона двинула назад локтем. Он хмыкнул и отступил. Она шагнула вперед, к мойке, схватила лежавшую там вилку и развернулась всем телом назад.