Конец света отменяется

Байкалов Альберт

– Кто там? – на чеченском спросила женщина.

– Я от Бахрома. Он просил заехать к вам.

– Уходите! – после небольшой паузы потребовала она. – Зачем вы пришли?

– Я не могу так разговаривать.

– Если вы чеченец, то как можете стучаться в дом к женщине, зная, что она одна?

– Я знаю законы, – стал оправдываться Стропа. – Но нет другого выхода. Был бой. Он арестован.

– Мой муж не боевик!

– Он просто не говорил вам!

– Уходите! Ничего, кроме беды, вы нам не принесли!

– Хорошо, – разочарованно проговорил Стропа. – Я сделаю, как вы сказали, только мне надо забрать все, что он оставил. Возможно, у вас будет обыск.

– У меня ничего нет, – с ходу ответила она. – Бахром не мог уйти к вам. Он не такой человек.

– Тогда где же он? – разозлился Стропа.

– Пропал, –

она всхлипнула.

Стропа вернулся к машине ни с чем.

Глава 24

– Ровнее руку, – стоящий сзади Алибек коснулся грудью плеча Вероны и легонько поправил ладонью ее локоть. – Теперь плавно давим на спуск. Лови момент между ударами сердца, – наставлял он.

Вероне хотелось потереть ухо, в которое вкрадчивым голосом говорил чеченец. Его горячее дыхание неприятно щекотало и делало влажной кожу. Иногда он касался ее щекой, и тогда по телу пробегала неприятная судорога. Она старалась делать в точности так, как он говорил. Пистолет вздрогнул, оглушив выстрелом. Стоящий на заборе крайний обломок камня крутанулся, брызнул осколками и слетел на землю.

– Молодец! – сдержанно похвалил он и отошел. – Давай так же остальные.

Верона сместила ствол правее и выстрелила в следующий камень. Он также свалился вниз.

– Хорошо, – подбадривал Алибек.

«А что, если развернуться и всадить ему пулю меж глаз? – неожиданно подумала она. – Потом отбежать и расстрелять Муслима. Этот меланхолик дремлет на брезентовом коврике у стены. Остальные бандиты на занятиях. Криков не услышат. Тем более, вон как там грохочет». Под горой, где был оборудован небольшой полигон, уже полчаса что-то взрывалось. Мысль показалась до того заманчивой, что Верона замерла.

– Почему не стреляешь? – заволновался Алибек.

Верона спохватилась и разрядила оставшиеся патроны. В ушах звенело. Она опустила руку с оружием вдоль туловища. «АПС» был тяжелее всех пистолетов, из которых ей пришлось стрелять. Как оказалось, именно он лежал в деревянной кобуре у Алибека. А она подумала, что там оружие революции, «товарищ маузер».

День стоял солнечный. В небе метались птички. У подножия гор вовсю зеленела трава. Пахло весной. Даже лишенные листвы деревья смотрелись по-другому. Чувствовалась просыпающаяся в них жизнь. Казалось, прижмись к шершавому стволу ухом, и услышишь, как журчат соки земли, поднимающиеся вверх. Но Верону это не радовало. Возможно, это была самая грустная весна в ее жизни. Уже больше недели она живет в лагере террористов. Здесь его принято называть учебным центром диверсионной подготовки. С утра и до позднего вечера пятнадцать молодых и крепких мужчин, среди которых были чеченцы, русские, украинцы и даже казах, учились делать яды из лекарств, собирать взрывные устройства, стрелять, уходить от преследования, прикрываясь заложником. Постигали науку ведения переговоров с представителями силовых кругов, изучали вопросы оказания медицинской помощи и многое другое. В качестве инструкторов здесь были разные люди. Они скрывали свою принадлежность к тому или иному государству, хорошо владели русским языком, но говорили только по существу учебных тем и жили отдельно. Их дом располагался по соседству с тем, где устроились Верона и Таня. Туда из числа курсантов назначался дневальный, который следил за чистотой, порядком и отвечал за вопросы безопасности. На ночь по периметру лагеря выставлялись дополнительные посты. Службу на них несли подростки-албанцы. Некое подобие «гитлерюгенда» времен Второй мировой войны жили обособленно и днем отдыхали. Больше всего ее поразило то, что здесь появлялись представители западных стран. Как ни странно, они прилетали на вертолете, который приземлялся в километре от селения. Кто такие эти люди в защитного цвета форме и без знаков различия, стоило только гадать. Они подолгу говорили с Алибеком. О чем, также оставалось загадкой. Время для встреч выбирали такое, когда лагерь был пуст. Прилетавшие с ними албанцы привозили ящики с боеприпасами, дровами, продуктами, аккумуляторами. Их выгружали и оставляли на поляне, служившей небольшим аэродромом. Вечером, когда вертолет улетал, а курсанты возвращались с занятий, Алибек отправлял их переносить груз.

В общем, полным ходом шла подготовка какого-то мероприятия. Пока Верона не имела представления, для чего здесь все эти люди. Как она

и предполагала, в первый же день Алибек приказал ей носить платок и спать с ним. Она безропотно подчинилась. Он с жадностью терзал ее тело до глубокой ночи. За время переезда Верона успела отойти от кошмара притона, да и Алибек не шел ни в какое сравнение с ее прежней клиентурой. Но нервное напряжение, усталость, накопившийся груз отрицательных эмоций, обстановка, сравнимая с пещерой, свели на нет все эти факторы. Она с трудом скрывала, что ничего, кроме страданий, занятие любовью ей не приносит. По возне в соседней комнате, всхлипам и скрипу Верона поняла, что Таня тоже работает на всю катушку. Утром подругу было не узнать. Она выглядела разбитой, под глазами образовались круги. Верона не стала ни о чем спрашивать. Это могло показаться издевательством. Она знала не понаслышке о таком состоянии. И так было ясно, что бедняге пришлось обслужить всю свору боевиков. С этого дня отношения между девушками стали вновь напряженными. Верона оказалась на правах «любимой жены» и спала только с одним мужчиной. Однако уже через два дня она узнала, что кроме нее и Тани в лагере есть еще две женщины. Даже девочки. Они жили в том же доме, где и основная часть банды, однако пользовались другим выходом. Этим двум существам на вид было не больше пятнадцати, и походили они на самые настоящие тени. Затравленный, злой взгляд загнанного в угол зверька поразил Верону. Она столкнулась с ними рано утром, у ручья. Одна черпала в ведро воду небольшим алюминиевым ковшиком, вторая, спустившись ниже по течению, стирала. Непропорционально большие руки были красными от холода. Верона даже поежилась. Обе были одеты в длинные темные платья и похожие на калоши туфли. На головах платки. При виде ее девушки заторопились и вскоре покинули берег.

– Ты видела? – спросила Верона Таню, спустившуюся к воде через несколько минут после того, как девушки ушли.

– Кого? – Таня удивленно захлопала ресницами.

– Тут еще две девчонки! – Верона показала взглядом на селение.

– А ты не знала? – удивилась Таня, зевнула и потянулась. – Ну, даешь! Да если бы не они, я бы к утру ползала! Это в первый день меня всей гурьбой… Свеженького захотели. – Лицо ее сделалось злым. – Скоты. А это Марика и Фанниза. Одна из Чечни, вторая из Азербайджана.

– Ничего себе! – удивилась Верона. – А что они здесь делают?

Таня замялась. Было видно: она знает, но боится отвечать. В то же время чувствовалось, ей тоже до смерти надоела эта обстановка и она хотела восстановить отношения с Вероной. Сейчас, по каким-то причинам, жизнь обеих уравняла. Было заметно: раньше к Тане было другое отношение. Сейчас она выглядела растерянной и подавленной.

– Это шахидки. – Таня бросила украдкой взгляд на селение и подошла почти вплотную. – Их здесь заставляют учить Коран, пользоваться поясом с взрывным устройством, стрелять. Они почти всегда под кайфом. Им колют лошадиные дозы наркотиков и насилуют. Эти женщины должны сами прийти к выводу, что у них один путь к очищению – через пожертвование собой.

– Слушай, а почему они с тобой как с вещью? – воспользовавшись вдруг нахлынувшими на Таню откровениями, спросила Верона и тут же испугалась своего вопроса.

Но Таня и бровью не повела. Лишь вздохнула и поправила выбившуюся на лоб прядь волос:

– Моего покровителя убили.

– Вон оно что, – протянула Верона. – А кто он был?

– Албанец. – Таня присела на корточки и зачерпнула рукой воду. – Они с одним чеченцем что-то не поделили. Тот его застрелил.

– Не Бамат?

– Он самый, – подтвердила Таня. – Теперь его будут искать до конца жизни.

– Ну и нравы, – Верона поежилась.

Она не переставала удивляться людям. На своем примере узнала, до чего хрупкое и одновременно сильное существо человек. За пару месяцев ей пришлось пережить столько, что хватит на несколько жизней. Разве могла она когда-то представить, что придется ей испытать? Иногда Вероне казалось, что все происходит в воспаленном сознании. Она просто больна. Не смогла пережить стресс и съехала с катушек. Сейчасна самом деле сидит в палате с такими же умалишенными, раскачиваясь взад-вперед, а все это ей снится. А что? Кто может сказать, какие мысли и виденья у психически нездоровых людей? Ведь до сих пор не укладывается в голове, как можно вот так запросто лишать человека жизни, насиловать, превращать в раба? Давно двадцать первый век!