Конец Света
Шрифт:
– Ну, конечно! Я стараюсь, выполняю приказ, а потом вы выходите и делаете из меня дуру дурой!
– съязвила секретарша.
– Не хами начальству!
– капитан пропустил посетителя в кабинет. А когда закрыл дверь, Отрикс поинтересовался:
– Что это с ней случилось? Хильма никогда себя так не вела.
Капитан устало махнул рукой: ему до чертиков надоели мелкие неприятности полета, превращаемые основными участниками в локальные катастрофы вселенского уровня. То же самое он подумал насчет новости о лгущих инопланетянах. По его мнению, из-за неправильного или неполного перевода произошло недоразумение,
– Хильма поругалась с подругами, оставшимися на Фаэтоне, и решила всеми правдами и неправдами заставить меня отправить ее в криоген до возвращения домой, - лаконично пояснил капитан.
– Зачем?
– не понял Отрикс. Он вообще слабо понимал некоторые действия противоположного пола и считал их хаотичными. Импульсивность некоторых особ доводила его до белого каления, а особенно злило то, что внятных причин для подобного поведения не могли назвать и сами особы.
Капитан саркастически усмехнулся.
– Ты, погляжу, в том деле совершенно не разбираешься, - подметил он, предлагая Отриксу сесть за стол.
– И даже представить не можешь, насколько изощренно могут мстить женщины.
Тот развел руками: он никак не мог сообразить, в чем выражается изощренность мстительного сна в криогене. Капитан потер подбородок, разглядывая молодого специалиста, и задумчиво произнес:
– На Фаэтоне я бы спросил - где ты витаешь, если никогда не слышал о подобных отношениях между подругами? Но так как мы все витаем высоко над облаками, я снимаю этот вопрос. Однако хочу заметить: большинство из нас, даже находясь в космосе, твердо стоят на ногах.
– Вы о чем?
– О том, что пора познакомить тебя с какой-нибудь девушкой, чтобы ты все узнал из первых рук, - ответил капитан, - но это не моего ума дело. Просто представь, насколько упадет настроение ее подруг, когда они, постаревшие на полтора десятка лет, встретят ее молодой и красивой. Вот тебе и месть.
– А, - протянул Отрикс.
– Тогда понятно.
– Но ты, насколько я помню, пришел сюда ради другого.
– Капитан приготовился выслушать доводы насчет обманывающих инопланетян и разбить их в пух и прах фразой о неверном переводе, но Отрикс не стал огульно обвинять жителей Эпсилона. Он достал из папки стопку фотографий и бумаг с чертежами. Увидев толщину стопки, капитан непроизвольно поморщился: с такими доказательствам трудно поспорить.
– Ты уверен, что эта кипа настолько важна в нашей беседе?
– вкрадчиво спросил он.
– Я предпочитаю, когда мне сообщают о проблемах в лаконичной форме.
– Абсолютно, - Отрикс протянул капитану фотографии планеты с выделенным фломастером темным объектом.
– Лаконичней некуда, капитан. Я провел кое-какие исследования и сравнил их с результатами работ команды Реверика. "Антарес" находится к звезде под таким углом, что им кажется, будто источник помех находится далеко за пределами Эпсилон. Об этом же говорят и сами эпсилонцы. Но с нашего корабля видно, что источник помех находится поблизости от планеты. Вот он, - Отрикс указал на темный объект. На черном фоне космической бездны тот был едва заметен.
– Похоже на астероид, притянутый к планете и ставший ее спутником, - предположил капитан.
– Это не смертельно, насколько мне известно. Почему ты решил, что помехи идут от него?
– Вот почему, - Отрикс
– Именно эти лучи создают помехи.
– Угу, - произнес капитан.
– Что дальше?
– Дальше вот что: я сделал сверхчеткие фотографии объекта. Смотрите сами, - он положил перед капитаном с добрый десяток фото.
– Что скажете?
Капитан уставился на снимки и поменялся в лице. Медленно провел ладонью по подбородку и посмотрел на Отрикса. Тот нетерпеливо ожидал ответа.
– А сам что думаешь?
– спросил капитан.
– Пока не скажу. Я хочу убедиться, что вы тоже это видите.
Капитан ткнул в объект указательным пальцем.
– По-моему, это искусственный спутник. Правильно?
– Да, - кивнул Отрикс.
– По-моему, тоже. Это - обычный спутник, явно созданный жителями планеты. И теперь появляется главный вопрос: если эпсилонцы утверждают, что помогают нам избавиться от помех, а сами эти помехи создают, то можем ли мы вообще им доверять? Что они хотят скрыть? Свой внешний вид или вид планеты, которую они превратили в свалку бытовых и промышленных отходов? Или военные корабли, ожидающие команды на взлет и атаку Фаэтона? Я опасаюсь, как бы эпсилонцы не определили по нашим знаниям, насколько мы слабее, и не уничтожили нас ради захвата планеты под личные нужды.
– Но ведь они передали на Фаэтон немало ценной информации, - напомнил капитан.
– Подозреваю, эпсилонцы банально стесняются показаться нам на глаза или же увидеть нас. Любой психолог расскажет тебе о страхе перед неведомым и боязни столкнуться с ним где бы то ни было.
– Они уже столкнулись с нами и долгое время общались безо всяких страхов. Они сами нам ответили, без принуждения. Чего же они могут бояться?
– воскликнул Отрикс.
– Или они полагают, будто мы летаем в космосе на летающих лошадях и охотимся с арканами за кометами, словно первобытные космические кочевники? Думаете, они боятся, что мы пройдемся грязными сапогами по их чистым мраморным площадям и все изгадим?
Капитан пожал плечами, но ответить не успел: в кабинет вошел инженер.
– Мы ни в чем не виноваты!
– с ходу заявил вошедший, даже не выслушав перед этим гневную реплику капитана о горе-мастерах.
– Все приборы исправны, сигнал отправляется на Фаэтон, это они не отвечают.
Капитан, которому начали возражать и перечить до того, как он начинал критиковать, понял, что пора менять тактику поведения с подчиненными, иначе неизбежен бунт и последующие выборы нового руководителя полетом.
– Ты сам-то понял, что сказал?
– спросил капитан, глядя инженеру прямо в глаза.
– Ты утверждаешь, что на Фаэтоне отключили электричество, или на планете разом сломались восемь сотен антенн?
– У нас все в норме, - упрямо повторил инженер.
– Я принес распечатку с данными работы оборудования.
– В прошлый раз вы говорили то же самое, - напомнил капитан,
– Поэтому я и пришел с документами, чтобы вы лично убедились: оборудование работает стабильно, без сбоев, - инженер протянул капитану толстенную папку, и тот снова скривился: объемы документации в последнее время действовали на него, как на взбесившегося быка какой-нибудь мелкий, но юркий тореро.