Конец Света
Шрифт:
– Отрикс.
– Очень рад, - улыбнулся архангел.
– И во избежание недоразумений сразу уточню: вы пришли сюда для того, чтобы помочь нам разобраться с причинами гибели планет?
– Да, - Отрикс прошел и сел в предложенное Тиахилом кресло.
– Именно за этим я сюда и явился. Что я должен делать?
– Одобряю ваше желание не терять времени даром, - архангел достал из ящика стола и протянул Отриксу тонкую записную книжку.
– Это - карманный аналог "папки-всезнайки", - пояснил он.
– Здесь подробно написано, что вам следует изучить и исследовать. А на словах вкратце скажу: поначалу вам придется расспросить прибывших
– А мне полагается какой-нибудь рабочий костюм?
– уточнил Отрикс.
– Или это неважно?
Архангел позволил себе немного посмеяться.
– Дело в том, что вид одежды в Преддверии и мирах выше уровнем зависит от вашего желания. Что придумаете, то и появится, - не оставаясь голословным, Тиахил провел демонстрацию: за десять секунд сменил десять костюмов. У Отрикса с непривычки зарябило в глазах. Архангел вернул себе прежний костюм.
– Главное при смене костюма - четко представить новый и не забыть уточнить, из какого материала он должен быть создан. Иначе выйдет изделие из ночных кошмаров упившихся портных - и оглянуться не успеете, как распугаете Преддверие: души новоприбывших поначалу слишком впечатлительны.
– Забавно…
– В реале не особенно. Ну, желаю удачи в расспросах. Вечером прошу ко мне - отчитаться о проделанной работе. Заодно познакомлю с остальными участниками нашей группы.
Отрикс сжал книжку в левой руке, встал и вспомнил, что хотел спросить еще у ангела, но не успел.
– А не скажете, какие планеты погибли до нашей?
– Скажу, конечно, - архангел даже не заглянул в папку - названия он помнил наизусть.
– Первая планета вам неизвестна. В нашем табеле она носит название Отир, а вторая - планета звезды, известной вам как Эпсилон Эридана. Жители обеих планет погибли около трехсот лет назад от пандемий неизвестных их ученым вирусов.
– Но как же так?!
– воскликнул Отрикс.
– Мои друзья летят на эту планету, с нами говорил кто-то из эпсилонцев, мы несколько лет обменивались знаниями!
– Ты ничего не путаешь?
– озадаченный архангел открыл папку. По его мысленному приказу та отыскала материалы по планете и спроецировала их на чистую поверхность страницы.
– Согласно данным, жизнь на планете прекратилась триста восемь лет тому назад. Теперь это царство примитивных микроорганизмов.
– Нет. Эпсилонцы передали на Фаэтон немало важной информации, ученые создали уйму полезного. Но я все равно не верю инопланетянам - когда мы поняли, что они нас обманывали, корабль попал сюда.
Архангел в явном замешательстве потребовал у папки новую информацию, но та ничего существенного в ГИБИ (Глобальном Информационном Банке Информации) не обнаружила.
– Погоди немного, - попросил он и юркнул в соседний кабинет прямо через стену. Отрикс восторженно хмыкнул и сам попробовал повторить номер, но всего лишь надавил на облачное покрытие стены и отлетел. Архангел услышал его возглас, заглянул в кабинет и хитро прищурился.
–
– А когда?
– Недели через три, когда привыкнешь. Все, извини, я исчезаю, - и втянул голову в стену.
Отрикс пожал плечами и сел в кресло.
Изображение здания слегка дергалось - хроникер держал камеру в руках.
Пустые этажи здания напоминали обычные фаэтонские, но обладали другими пропорциями. Стекло - или материал, похожий на него - слегка отражало солнечный свет. Приглядевшись, можно было заметить размытые очертания соседних зданий и катера, облетавшего здание.
Вот катер полетел вниз, притормаживая на каждом этаже, вот он поднялся на этаж с максимальным уровнем сигнала.
Реверик непроизвольно сглотнул и с трудом подавил желание закрыть глаза и не смотреть на экран. Смех звучал в голове, прилипнув не хуже надоедливого мотивчика, и никаких сил не хватало от него избавиться. Реверик вспоминал песни, грохот грома, плеск волн, но смех прорывался сквозь воспоминания пугающим "бэк-вокалом".
Катер полетел вокруг здания.
Первый поворот.
Микрофон записывал речь космонавтов, перебрасывающихся короткими фразами и комментирующими происходящее.
Второй поворот.
– Здесь!
– громко произнес Реверик, и зрители вздрогнули от неожиданности.
Катер подлетел к комнате с запомнившимся Реверику столом и микрофоном и остановился. В памяти космонавтов она пустовала, но видеокамера показала того, кто сидел за микрофоном и вдохновенно плел приветственные речи.
По телу Реверика прошла дрожь. Он сглотнул, не в силах отвести взгляд от диктора. Тот говорил в микрофон, пока не заметил, что перед окном висит катер, а его снимают, и не посмотрел в камеру.
Раздался вскрик хроникера, и вместо здания на экране появилось изображение спинки кресла. Картинка задрожала: катер полетел от здания, набирая скорость, а хроникера попытались привести в чувство.
Долгая минута прошла в молчании. Зрители не могли сказать ни слова, и Реверик отлично их понимал. Он сам дрожал от страха, как осиновый лист.
Нет, диктор на экране не выглядел звездой ночных кошмаров. Человекоподобный, с руками и ногами, он сидел за покрытым пылью столом, одетый в просторный черный балахон с капюшоном, натянутым на голову и скрывающим верхнюю часть лица с излучающими свет красными глазами… или светоотражающими очками - уж больно глаза большими получались. Но именно этот неброский вид вызывал ирреальный ужас и желание скрыться как можно скорее. Поход на ковер к взбешенному начальству для головомойки в сравнении выглядел приятной прогулкой к доброжелательному собеседнику. От диктора даже в записи несло злобой и смертью, и Реверик только сейчас понял, что вызванное в городе ощущение ожесточенности являлось не личным переживанием от увиденных разрушений, а воздействием неведомого существа.
В какой-то момент камера передвинулась, и зрители одновременно отпрянули: на экране виднелся разбитый иллюминатор катера, в который внезапно заглянуло существо в балахоне. Оскалившийся в усмешке рот обнажил два ряда остроконечных зубов. Существо хохотало, держась за иллюминатор и наблюдая за тем, как космонавты пытаются привести хроникера в чувство, а потом взмахнуло рукой, и в небе за катером из ниоткуда появились тучи. Засверкали молнии, загрохотал гром.
Катер затрясло порывами ветра.