Конец света

Никольская Наталья

В палате еще некоторое время обсуждалось происшедшее. Я в разговор не вмешивалась. Мне и так было о чем подумать. Навалилось все разом. Я подошла к Лизоньке и поправила спустившееся одеяло. Девочка открыла глаза и улыбнулась:

— Мамочка, дай мне попить.

— Сейчас, моя маленькая.

Я налила из графина воды и принесла дочке.

Та жадно попила и вновь опустилась на подушку.

— Мне уже лучше, мамочка. И горлышко уже не так болит.

— Вот и хорошо, малышка. Ты лежи-лежи. Скоро тебя вылечат, и мы поедем с тобой домой.

Лиза

снова улыбнулась и кивнула.

— Сейчас мы с тобой посмотрим, что нам с тобой тетя Поля принесла.

Я достала из пакета яблоки и протянула одно Лизоньке.

— Нет, я не хочу. Я кашку хочу.

— Кашку скоро сварят. Надо немного подождать. Потерпи, Лизонька.

— Ладно. Я пока полежу, хорошо?

— А я тоже яблочко хочу, — обратилась ко мне малышка с черными кучерявыми волосами.

— Маша, нельзя просить у чужих, — пожурила ее мать.

— Ничего, пусть ест на здоровье. Тут на всех хватит.

Я щедро угостила всех яблоками, которые принесла мне сестра, и сама с удовольствием съела парочку. На желудке стало немного получше. Если бы не Полина, тут запросто можно с голоду умереть. Уже десятый час, а про завтрак никто и не заикается.

— Малышева есть? — раздался знакомый голос нянечки.

— Есть-есть, — откликнулась молодая женщина в голубом халате.

Нянечка вручила пакет с продуктами блондинке в голубом халате и опустилась на стул.

— Видели драку-то? — спросила она. Видимо, ей не терпелось обсудить случай в больничном дворе. — Это ж надо. Кругом мошенники одни.

— А что такое, Нина Михайловна? Что они не поделили-то? — поддержала разговор одна из мамочек.

— Так тот же мошенником оказался. Обманул Степаныча нашего. Степаныч у нас сторожем в химической лаборатории работает. Вот тот типчик и надул его на базаре.

Нянечка с огромным удовольствием выложила свои познания про Дрюнин незаконный бизнес.

— Степаныч-то пришел домой, замазал дырки в зубах, как в инструкции написано было, а все пломбы сразу после ужина-то и вывалились. Он как рассказал нам сегодня утром, когда пришел, мы прямо со смеху чуть не померли. Вот и верь людям.

— Да сейчас вообще никому верить нельзя. Время такое.

Нина Михайловна, тяжело вздохнув, махнула рукой и поднялась.

— Надо идти. А то вас-то много, а я одна. А люди все идут и идут. Конца и краю нету.

* * *

В дверь заглянула симпатичная молоденькая сестричка:

— Седьмая палата, на завтрак.

Бабушку я увидела, когда несла для Лизоньки тарелку с кашей. Каша едва не выскользнула у меня из рук.

— Бабушка!!!

Она чмокнула меня в щечку и улыбнулась.

— Здравствуй, моя милая. Как Лиза?

— Уже лучше, бабуля.

— Тогда беги скорее. А поговорим через окно. Врач велел быстро местами поменяться. И не волнуйся. Все будет хорошо.

* * *

Когда я вышла на улицу, у меня даже голова закружилась, настолько утренний

воздух казался свежим по сравнению с больничным. Как только медперсонал работает в такой духоте? Я бы тут не смогла выдержать даже одной недели. Тут же с ума сойти можно. Да им за вредность платить надо и молоко бесплатное давать.

Итак, Полина настоятельно рекомендовала мне ехать домой и ждать распоряжений. Не буду ее разочаровывать. Я отправилась на троллейбусную остановку. Из кафе, мимо которого я проходила, пахнуло чем-то жареным. Сама не знаю, почему меня туда ноги понесли. Можно было потерпеть до дома. Только что у меня дома имеется? Ничего. Зайду и перекушу.

Приняв решение, я направилась в кафе. Я заняла столик напротив окна и заказала себе жареную картошку. Горячая, ароматная. Я такую, наверное, целых сто лет не ела. От нечего делать я поглядывала в окно.

Больничный двор был как раз напротив. В самом углу двора, на газоне, под деревом, прямо у чугунной изгороди сидели двое мужчин и выпивали. Они передавали друг другу стакан, наполняя его прозрачной жидкостью.

Я вообще-то не слишком хорошо вижу. И лица с такого расстояния мне рассмотреть очень даже непросто, хоть улица и неширокая. Но жесты одного из них мне показались такими знакомыми, что я достала очки и, надев их, снова посмотрела в сторону больничного двора.

Боже мой! Одним из собеседников оказался мой приятель Мурашов. Он размахивал руками, как крыльями, что-то эмоционально объясняя своему новому другу, которого так неожиданно приобрел. В том, что Дрюня Мурашов беседовал с подло обманутым им Степанычем, сомнений не было. Надо же, кажется, они помирились и даже подружились. Видно, у них оказалось много общего.

— Мне сто граммов водки и яичницу из двух яиц, пожалуйста. Ну и салатик из помидоров, — услышала я очень знакомый голос и повернула голову в сторону говорившей женщины.

За соседним столиком устроилась Алла Сергеевна. Я, забыв про наблюдения за Дрюней, внимательно всматривалась в приятное лицо девушки, тщетно пыталась вспомнить, где все же и при каких обстоятельствах я могла с ней встречаться.

Она, словно, почувствовав пристальный взгляд, повернулась в мою сторону. Брови ее удивленно приподнялись:

— Ольга Андреевна, если не ошибаюсь?

Я улыбнулась ей и кивнула.

— Да. Может быть присоединитесь ко мне, Алла Сергеевна?

— Лучше вы ко мне, Ольга Андреевна, — она мило улыбнулась.

— С удовольствием.

Я действительно с огромным удовольствием перебралась за ее столик, усевшись напротив нее, спиной к окну, искренне радуясь тому, что, наконец-то мне удастся с ней поговорить. А чтобы беседа наша текла более непринужденно, я тоже заказала себе рюмку водки.

Для начала я выспросила у медсестры все про Лизонькино заболевание. Алла Сергеевна успокоила меня, что теперь все уже позади, и волноваться не стоит. Последствий никаких не будет, если лечить заболевание правильно.