Конец света
Шрифт:
Ольга, вдохновленная моей похвалой, продолжала развивать свою мысль:
— Мне показалось, что этот нож совсем новый. Ты только подумай Поля, как все не вяжется. Не мог же, в конце концов, Дрюня сказать своему товарищу: «Ты, мол, подожди, я сбегаю ножичек куплю. А то мне и артерию-то сонную тебе перерезать нечем». Так же?
Так-так-так. Любопытная мысль.
— А если этот нож Дрюня для дома купил? Просто не успел донести его до собственной кухни, и он ему раньше пригодился. Такое возможно? Вполне допустимо.
Ольга
— Нет-нет и еще раз нет. Ты же видела, что у Дрюни никакой сумки с собой не было. Где этот нож у него был спрятан? А потом…
— Что потом? Не тяни кота за хвост.
— Знаешь, Поля, когда мы вчера вечером с Дрюней…
Ольга запнулась и покраснела:
— Когда мы убирались с Дрюней на кухне…
Я чуть руль из рук не выпустила. Убира-ались. Это ж надо тотальную бомбежку так обозвать!
Сестра, заметив мою ухмылку, засмущалась и потеряла нить разговора:
— Вечно ты, Поля, ерничаешь. Слово сказать невозможно. Я забыла теперь, что хотела сказать.
— Мы говорили про нож и про то, что вы вчера с Дрюней активно занимались генеральной уборкой.
— Да, про нож. Так вот. Я подарила ему нож. И он положил его в карман брюк. Надо будет проверить, с собой ли он у него. Если с собой, тогда вообще зачем ему было кухонным ножом горло резать?
Я засмеялась:
— Ну, это — полная ерунда, сестренка. Ты бы свой нож запросто опознала. Зачем же убивать ножом, который тут же опознают? Разве не так?
— Так вообще-то. Но все равно, что ни говори, это — подставка. Не иначе. Какой бы пьяный он ни был, он бы сообразил, по крайней мере, нож спрятать и с места преступления исчезнуть. Не такой уж Дрюня дурак, каким ты его считаешь. Просто убийца не знал, что в кармане у Дрюни нож. А то бы он именно им воспользовался бы.
— Мы еще не знаем с тобой даже на пятьдесят процентов, есть ли этот чертов нож в кармане Дрюни. Может быть, он его потерял уже или забыл где-нибудь. Может быть этот нож вывалился из кармана, когда Дрюня с Артуром возился или когда со Степанычем дрался. Так-то.
Ольга только робко возразила:
— Дрюня положил ножик в задний карман, а он у него на пуговицу застегивается.
Других контраргументов у сестры не нашлось, и она на некоторое время замолчала.
— Поль, ты притормози на минутку около магазина. Мне надо… Пить очень хочется.
Ольга заискивающе улыбнулась и машинально провела указательным пальцем снизу вверх, вновь поправляя несуществующие очки. Когда сестра волнуется, она всегда так делает.
Я тормознула так, что Ольга едва не ткнулась носом в лобовое стекло. И посмотрела на сестру уничтожающе.
Я прекрасно знала, что в магазине, на который указала непутевая сестрица, продавали водку на розлив. Ей просто захотелось выпить. Только и всего. Она всегда в своем репертуаре. Но в конце
А если уж быть до конца честной, то я понимала Ольгино состояние. Может быть, рюмка спиртного ей действительно не повредит. Может, хоть мозг от бредовых мыслей очистит.
— А ты не хочешь, Полина?
— Иди-иди. Только быстро, — неодобрительно буркнула я сестре и потянулась за сигаретой.
Я уже выкурила две сигареты, а Ольга все еще не вернулась. Терпение мое кончилось. Я вышла из машины и направилась магазин.
Моя Оленька сидела за единственным столом, который имелся в помещении магазина, в компании двух нетрезвых мужчин. Перед ней стояли пустой граненый стакан и бумажная тарелка, на которой одиноко красовалась потрепанная ветка петрушки.
Я решительно направилась к сестре.
— Поля, я… я бегу уже. Извини, — взгляд ее беспомощно заметался.
— Ой, ище одна Олеся, — пьяно хихикнул один из собутыльников сестры.
Я не произнесла ни слова. Все, что мне хотелось сказать, Ольга поняла без слов. Она поднялась, попрощалась со своими внезапно обретенными друзьями и, пошатываясь слегка, направилась в мою сторону.
Один из присутствующих за столом, увязался было за ней.
— Ну ты хоть познакомь с другой Олесей, — лепетал тот.
У меня зачесались кулаки.
— Я тебя сейчас вот с этим познакомлю, если не отвяжешься, — прошипела я, сунув мужику в нос кулак. При этом я посмотрела на него так, что тот ретировался, бормоча себе под нос:
— Ой, прости, дурак, дурак. Не буду больше.
Тамара Ивановна Марусева, которая позвонила в отделение УВД, жила почти на окраине города. Ехать было довольно далеко. Некоторое время мы с Ольгой молчали. Во мне все клокотало. Нет, ну ладно, если тебе так уж не терпится и жутко хочется поправить свою ауру, ну выпей рюмку и за дело. Ну, не так же в конце концов. Никакой ответственности за порученное дело.
А Ольга, по-моему, даже виноватой себя не чувствовала. Она была тиха и задумчива.
— Еще пить не захотелось, Олеся? — Не удержавшись, съехидничала я.
— Что? — Ольга удивленно взглянула на меня. — А, Поля, да нет. Я сейчас совсем о другом думаю.
Я взорвалась. меня возмутил тот факт, что Ольгу даже совесть не мучает.
— Я вообще не понимаю, неужели ты без этой чертовой водки вообще жить не можешь? У нас дела, а ты с пьяными мужиками вожжаешься. Тоже мне Олеся! — Я даже фыркнула, когда произнесла это имя, — Это ж надо до такого додуматься! Ты скоро со своими бесконечными пьянками совсем разум потеряешь. Зачем ты сказала им, что тебя Олесей зовут?