Конец времен
Шрифт:
Стемнело еще не полностью, и проекция несколько тусклая – на ней пресловутый кемпер ручной сборки.
– Глаза вас не подводят, леди и джентльмены, - продолжает Тру. – Это он – невероятный, лучший из лучших, единственный в своем роде! Во сколько бы вам обошлась подобная красотень, живи мы сейчас в Мире До? Уж не в сотню ли тысяч баксов?!
– В миллион, - поправляет его Тра.
– Выше бери - в десять! Мало ли какие у клиентов закидоны, и комплектация на цену влияет, - рассуждает Тру.
– Эта прелесть пуленепробиваема, - добавляет Тра.
Толпа затихает.
–
– Пуленепробиваемая, - повторяет Тра.
– И ударопрочная, – улыбается Тру.
– А зомбинепроницаемое стекло выгодно оттеняет изящество домика на колесах, - продолжает Тра.
– Кемпер оборудован сверхчувствительной системой контроля проникновения; камерами с обзором в триста шестьдесят градусов – налюбуетесь окрестностями; датчиками движения – никаких непрошенных гостей. Но еще круче… - на проекции появляется интерьер.
– Невиданная роскошь Мира До, - выдыхает Тру.
– Кожаные сидения, роскошные постели, обеденный стол, телевизор, стиральная машина, и ванная комната с душевой кабиной, - подхватывает Тра.
– Тем, кто не понял, в чем прелесть ТВ-экрана, сразу хотим сказать: в салоне припрятана мега-коллекция DVD. Кому нужны прямые трансляции и кабельные каналы, когда ты сам себе режиссер?!
– Мы неделю его гробили: пачкали и царапали. Сердце кровушкой обливалось! Но поверьте, в наши дни убогость превыше всего! Богатеев на трассах не любят.
– Забыл сказать о колесах, - вспоминает Тру. – Если спустить все четыре шины, они проедут еще двести миль кряду! Они заберутся на горы и на холмы, а если приспичит – и на машины тоже. Вездеход вашей мечты, леди и джентльмены! Сильнее этой крошки мы любили только нашу мамочку.
– Держите крепче лотерейные билеты, - предупреждает Тра. – Они сегодня ценнее жизни!
А, теперь я понимаю, в чем дело. Да, многие пришли сюда бороться за выживание нашего вида, но давайте посмотрим правде в глаза, среди них немало и тех, кто явился за кемпером Мира После.
Проекция гаснет. Зажигаются рампы и прожектора. Я немного ежусь в свете ярких лучей, но куда деваться – все должно быть эффектно.
С воем, переходящим в пронзительный визг, оживают громкоговорители. По каркасу моста пробегает резонанс.
Я изучаю темнеющие небеса, но кроме восхитительного заката, подсвечивающего клочки тумана, ничего не вижу. Небо – потрясающий фон для шоу, а то и его конкурент.
Тру и Тра танцуют на сцене джигу, затем кланяются в ожидании оваций, как бродвейские артисты. Раздаются приглушенные, нестройные и боязливые аплодисменты.
– Вооооооу! Уааааа! – протяжно кричит Тру в микрофон, и звук прокатывается над толпой. – Черт, как же здорово пошуметь. Народ, хватит стесняться!
– Раз уж мы решили восстать, так давайте восстанем со вкусом, гамом и тарарамом! – кричит Тра.
– Вперед! Выплеснем все, что накопилось! Готовы?! Поехали!
Близнецы орут в микрофоны, и в их голосах все грани подавленных чувств: от восторга до гнева, от радости до агрессии.
Поначалу отклика нет – всего-то пара людей. А затем еще. И еще. И вот уже вся толпа кричит
Возможно, впервые с момента Великой Атаки мы используем наши связки в полную силу. Волна эйфории и страха взмывает над Ист-Бридж. Одни начинают плакать. Другие громко смеются.
– Вот это да, - выдыхает Тра. – Сколько же в вас эмоций!
– У-ва-жу-ха! – Тру стучит кулаком в грудь и низко кланяется публике.
Галдеж длится еще немного, а затем все умолкают. Люди на нервах, и в то же время полны предвкушения. Кто-то хмурится, кто-то доволен. Но все они здесь, живые как никогда.
Я становлюсь в углу сцены и принимаюсь смотреть по сторонам. Все, кто вошел в состав наземной команды – и я в том числе – занимают выжидательную позицию. Мы выступим, когда действия развернутся непосредственно на мосту. Я вглядываюсь в горизонт. Пока никого. Видимость из-за тумана пострадала, но ангельский сонм я бы заметила точно.
Под Бэй-Бридж курсируют лодки, с которых сопротивленцы бросают в залив рубленую рыбу и звериные потроха. Вода приобретает красный оттенок.
Близнецы с глупейшими улыбками приветствуют собравшихся:
– Леди, джентльмены, и те, кто не подпадает ни под одну из этих категорий, я – ведущий церемонии, Труляля. – Поклон. – А это мой соведущий, мой брат и мое проклятие, Траляля.
Толпа ликует. Либо близнецы мега популярны, либо людям понравилось кричать. Братья глубоко кланяются, синхронно салютуя руками.
– Мы приготовили для вас неповторимое, уникальнейшее шоу! Ни цензуры, ни правил, сплошная обалденность!
– Мы не несем ответственности ни за что плохое, что может сегодня случиться, - заявляет Тра.
– Но это мы в ответе за все потрясающие, фантастические и веселейшие моменты, от которых вам никуда не деться, - добавляет Тру.
– И без лишних предисловий, - говорит Тра, - позвольте представить конкурсантов Первого Ежегодного Шоу Талантов Мира После. Балет Сан-Франциско!
Оцепенение и тишина, все с трудом верят услышанному.
– Да, народец, вы не ошиблись, - усмехается Тру. – Балетная труппа Сан-Франциско готова порадовать ваши глазки, везунчики вы мои.
– Говорил же, по улицам бродят таланты! – восклицает Тра.
Три женщины в балетных пачках и четверо мужчин в розовых лосинах появляются на сцене. В каждом движении – профессиональная грация. Артисты занимают свои позиции, а одна из балерин, забрав у Тру микрофон, замирает в центре и ждет, пока все замолчат.
– Пару месяцев назад коллектив Балета Сан-Франциско насчитывал более семидесяти танцоров. Мы – всё, что от них осталось. Мир рухнул, а с ним и привычная жизнь. Как и вы, мы решили остаться с семьями, пытались найти любимых. Но для нас балетная труппа – вторая семья. А потому мы неустанно искали среди руин театра и танцевальной студии тех, кто уцелел. Из двенадцати нашедшихся не все дожили до этого дня. Мы представим вам танец, над которым работали в день Нашествия. Он посвящается членам нашей балетной семьи, которых сегодня с нами не будет. – Ее голос чист и силен, он пролетает над толпой, словно ветер, ласкающий шеи.