Конец всех песен
Шрифт:
– Хотя ясно, что она рассматривает меня, как врага.
– Вряд ли. Она, как вы видите, не полностью в себе...
– Я польщена, мистер Корнелиан. Это удовольствие, когда тебя принимают всерьез.
– Но я озабочен ею. Она никогда не была серьезной в своей жизни прежде.
– И вы хотите сказать, что виновата я?
– Я думаю она обеспокоена, ощущая потерю контроля над своей судьбой, подобную той, какую испытали мы в Начале Времени? Это тревожное ощущение.
– Достаточно мне знакомое, мистер Корнелиан.
– Возможно она привыкнет к нему. Сопротивляться -
– Я была бы рада посоветовать ей, как бороться с этим.
Он, наконец, ощутил иронию в ее словах и бросил на нее вопросительный взгляд. Ее глаза смеялись. Он подавил желание обнять ее и лишь коснулся руки, очень нежно.
– Вы развлекали их всем, - сказал он, - там внизу.
– Надеюсь, что так. Язык, благодаря вашим пилюлям, не составил проблем. Я чувствую, будто говорю на своем собственном. Но идеи иногда трудно передать. Ваши представления очень отличаются.
– Хотя вы больше не проклинаете их.
– Не делайте ошибок, я продолжаю не одобрять их, но ничего не добьешься голым отрицанием и опровержением.
– Мне кажется вы берете вверх. Именно это и не нравится Железной Орхидеи.
– Кажется, я имею небольшой общественный успех, но это, в свою очередь, приводит к осложнениям.
– Осложнения?
– Джерек поклонился О'Кале Инкардиналу в образе королевы Британии, который отдал ему салют.
– Они спрашивают меня мое мнение. О подлинности их костюмов.
– Бедное воображение.
– Не совсем. Но ни один не является подлинным, хотя большая часть очень красивые. Знания ваших людей о моем времени очень отличные, по крайней мере поверхностны. Они постепенно опускались все ниже и ниже.
– Хотя это век, о котором мы знаем больше всего, - сказал Джерек.
– В основном потому, что я его изучил и сделал новый модным. А что неправильного в костюмах?
– Как костюмы они ничего. Но очень немногие отвечают теме 1869 года. Между некоторыми костюмами лежит расстояние в тысячу лет.
Мужчина, одетый в лиловые парусиновые брюки и несущий поджаренный пирог с мясом (должна сказать, аппетитно выглядевший) на голове, объявил, что он - Гарольд Хардред.
– Первый министр?
– Нет, мистер Корнелиан. Костюм невозможен в любом случае.
– А не может ли он быть этим самым Гарольдом Хардредом. Как выдумаете? У нас есть ряд переодетых путешественников во времени в зверинцах.
– Это маловероятно.
– В конце концов прошло несколько миллионов лет, и так много сейчас полагаются на слухи. Мы полностью зависим от гниющих городов в получении информации. Когда города были моложе, они были более надежными. Миллион лет назад на вечеринке подобной этой было бы намного меньше анахронизмов. Я слышал о вечеринках наших предков (ваших потомков, то есть), которые использовали все ресурсы городов, когда те были в расцвете. Эти маски покажутся невыразительными в сравнении. К тому же чьему-то воображению доставляет удовольствие изобрести прошлое.
– Я нахожу это чудесным. Я не отрицаю, что одновременно и возбуждена, и сконфужена этим. Вы, должно быть, сочтете меня ограниченной...
– Вы слишком много хвалите нас. Я очень рад. что вы находите, наконец, мой мир приемлемым,
– О!
– воскликнула она неожиданно, показывая рукой.
– Там Браннарт Морфейл. Мы должны сообщить ему наши новости.
11. НЕСКОЛЬКО СПОКОЙНЫХ МОМЕНТОВ В ЗВЕРИНЦЕ
– ...И таким образом мы вернулись, - заключил Джерек, протягивая руку к дереву, проплывающему мимо. Он сорвал два фрукта, один для себя другой для миссис Ундервуд, стоявшей рядом с ним.
– Достаточно ли эта информация, чтобы компенсировать потерю вашей машины?
– Вряд ли!
– Браннарт добавил еще пару футов к своему горбу со времени их предыдущей встречи. Теперь горб возвышался выше его тела, грозя опрокинуть его. Возможно для компенсации Браннарт увеличил размер уродливой ступни.
– Фабрикация. Твоя история противоречит логике. Ты показал невежество в реальной теории Времени.
– Я думал, мы принесли новое знание, профессор, - сказала она, наблюдая в тоже время за процессией из двадцати мальчиков и девочек в одинаковых комбинезонах, проплывающих мимо, сопровождаемой еще одной Железной Орхидеей в наряде арлекина. За ними следовал огромный веселый Аргонхерт По в высокой белой поварской шляпе, раздавая съедобные револьверы.
– Оно, например, предполагает, что для меня теперь возможно вернуться в девятнадцатое столетие без затруднений.
– Вы все еще хотите вернуться, Амелия?
– Почему нет?
– Я полагал что вы довольны.
– Я принимаю неизбежное спокойно, мистер Корнелиан - это не обязательно довольство.
Браннарт Морфейл фыркнул. Его горб закачался, начал наклоняться, по затем выправился.
– Почему вы двое намерены уничтожить работу столетий? Джеггет всегда завидовал моим открытиям. Он сговорился с тобой, Джерек Корнелиан, сконфузить меня.
– Но мы не отрицаем ваших открытий, дорогой Браннарт. Мы просто узнали, что они частичны, что существует не один закон времени, а много!
– Но вы не принесли доказательства.
– Вы слепы к ним, Браннарт. Мы являемся доказательством. Мы стоим здесь не подверженные вашему изрядному но непогрешимому эффекту. Он приложим к миллионам случаев, но иногда...
Большая зеленая слеза покатилась по щеке ученого.
– Тысячу лет я старался нести факел истинного знания, в то время, как все вы остальные посвящали свою энергию фантазиям и капризам. Я тяжело трудился, в то время, как вы просто эксплуатировали плоды труда наших предков. Я старался продолжить их работу, пожалуй, самую великую работу в познании тайны.
– Но это всегда справедливо оценивалось, Браннарт, самый упорный из исследователей, членами гильдии, которую я упоминал.
– ...Но вы препятствуете мне даже в этом, с вашими придуманными историями, этими ужасными анекдотами, этими явно состряпанными рассказами о зонах, свободных от влияния моего дорогого эффекта, о группе индивидуалистов, которые утверждают, что время имеет не одну природу, а несколько... О, Джерек! Разве заслуживает такой жестокости тот, кто только искал знания, который никогда не вмешивался - критиковал немного, но никогда не вмешивался в действия других людей?