Конец второй республики
Шрифт:
Абдурахман Везиров ушел навсегда. Как он сам неоднократно повторял, «уходя — уходи». Он, как кажется, так и не понял своей унизительной роли во всем том, что случилось за почти два года его секретарства. Некоторые совершенно справедливо указывают, что Везиров был и остался одним из немногих не мафиозных руководителей республики. Но к чему отнести его слова об «объединении НФА и КПА» накануне кровавых событий? Кто мог дать указание районным и городским организациям КПА заманить в свои здания фронтистов? Ведь ясно, что если бы низовые организации НФА пошли бы не то что на захват, а просто ответили бы на приглашения компартийных руководителей и вошли в здания райкомов и горкомов, как это произошло в Ленкорани, то власть получила бы желанное доказательство в пользу версии «переворота». То, что такая версия отрабатывалась на всякий случай, доказывают странные предложения Примакова Е.М. сделанные, вопреки всякой логике и советским законам, Неймату Панахову и Шейх-уль-исламу Аллахшукюру Пашазаде «возглавить
В условиях чрезвычайного положения и комендантского часа общественно-политическая жизнь протекала больше в виде собраний в закрытых помещениях. Ни о каких-либо массовых мероприятиях и речи быть не могло. Компартию такое положение дел устраивало, потому что ей нечего было сказать народу, и она послушно копировала все, что делало союзное руководство. Решил Горбачев стать президентом СССР, за ним потянулись остальные республиканские первые секретари, в том числе и Аяз Муталлибов. Но он решил прежде получить на это «добро» руководства НФА. Сводить обиженных друг на друга два лагеря взялись аксакалы Исмаил Шыхлы и другие. Состоялась встреча первого секретаря ЦК КПА и группы членов Правления во главе с Председателем. НФА сообщил о своем нейтральном отношении к избранию Муталлибова президентом, а тот обещал разрешить возобновление издания газеты «Азадлыг» и посодействовать освобождению «политзаключенных». «Азадлыг» начал выходить, но политзаключенные остались в тюрьмах.
Еще до этой встречи Исе Гамбарову удалось уже через опробованный канал (Хикмет Гаджизаде — родственник бывшего руководителя — I секретарь) встретиться с новым лидером республики. Несколько часов беседы с Муталлибовым настолько вдохновили Ису, что по дороге домой он не удержался и воскликнул: «Я в восторге!» Интересно, от чего был в восторге великий интегратор? Видимо, в Аязе Муталлибове его пленило то его качество, из-за которого сторонники Гейдара Алиева в ЦК предпочли его Гасану Гасанову. Он, по их мнению, был человеком, у которого власть можно было отнять.
ВС Азербайджана принял Закон о выборах. Был предусмотрен кворум, 50 % плюс один голос. Это немыслимо высокий уровень делал подсчет голосов и манипуляцию результатами полностью подконтрольными властям, в условиях политической апатии населения шансы на честное избрание могли быть только у немногих из кандидатов.
Прошедшая летом 1990-го года официальную регистрацию СДПА под названием «Азербайджанская Социал-демократическая группа» (по закону партии не подлежали регистрации) предлагала согласовать единый список кандидатов от оппозиции. В лагере оппозиции находились сильно ослабевший, но сравнительно с остальными оппозиционными силами самый многочисленный Народный Фронт и множество группировок. Количество мандатов в ВС было 320, но с учетом того, что армянское руководство НКАО отказалось принимать участие в выборах, реально должны были быть избраны 300 депутатов. Хотя НФА не сумел выставить своих кандидатов во всех округах (просто у него стольких кандидатов не оказалось), но создать реальный единый блок с остальными организациями отказался. Как резюмировал эту позицию Иса Гамбаров, «слабая АСДГ пытается пройти в парламент за счет сильного НФА». Демократический блок остался фикцией и реального влияния на ход выборов не оказал.
Избирательный штаб НФА возглавлял Сабит Багиров. Просматривая список НФА, я заинтересовался тем, что в нем значились имена близких к Гейдару Алиеву людей — Лалы Гаджиевой и Вафы Гулузаде. «Какое отношение имеют эти люди к НФА?» — спросил я. «Эти люди — кандидатуры Абульфаз бея» — ответил Сабит. Старая гвардия продолжала величать его по прежнему Абульфаз беем, однако после того, как он привел народ к трагическому поражению, он стал называть себя Эльчибеем, что переводится как «Господин посланник», или «Пророк-бей».
АСДГ в одиночку выдвинула 15 кандидатов и сумела зарегистрировать 11. Компартия по некоторым округам не выдвинула кандидатов, оставив их для «беспартийных» или же оппозиции. НФА также по ряду округов не выдвинула кандидатов, но по некоторым за одно место боролись 6–7 фронтистов. По свидетельству Сардара Мамедова, в Нахичевани самые большие шансы на избрание получили те фронтисты, которые заручились поддержкой Гейдара Алиева.
Гейдар Алиев попытался прибыть в Баку. Он даже прилетел в Бакинский аэропорт Бина, однако власти организовали «митинг протеста трудящихся», и он не сумел выйти из самолета и был вынужден улететь обратно в Москву и позже уже оттуда вылететь в Нахичевань. От Нахичевани же он был избран депутатом Верховного Совета Азербайджана.
Выборы по всей республике, может быть, за исключением Нахичевани, прошли под строгим контролем ЦК
Избранный ВС кардинально отличался от советских парламентов прежних лет. В тех парламентах строго соблюдалось пропорциональное представительство рабочих, крестьян, этнических групп, народностей и полов. В ВС, сформированном ЦК КПА в 1990 году, рабочих и крестьян не оказалось вовсе. В парламент дружно вошли почти все значимые руководители, элита номенклатуры. Из оппозиционеров (которые позднее создали Демократический блок в составе 25 человек), в ЦК КПА дали возможность войти в ВС деятелям в основном второго плана.
ВС Азербайджана, «избранный» 30-го сентября 1990-го года, ясно продемонстрировал еще одну черту советского общества: его реальной элитой была государственная буржуазия. После того, как в СССР простились с идеологическим прикрытием марксизма, наружу вышла ее номенклатурная сущность. Демблок же не был выражением демократического потенциала народа, она была передовым отрядом той толпы, которая жила мечтой войти в эту самую правящую номенклатуру и завладеть ее привилегиями. Идеологическим прикрытием этого низменно-материального устремления стали высокопарные слова о независимости, народовластии, защите Карабаха и пр. демократическая риторика. Не случайно самый последовательный выразитель идеи о вечной принадлежности власти мафии, Этибар Мамедов свою партию, которую он создал на базе альянса радикалов НФА и именитых сторонников Гейдара Алиева, назвал партией Национальной независимости, и все свои действия, нанесшие огромный урон народу и демократии, объяснил требованиями идеологии все той же «независимости».
О том, как руководители ЦК отбирали конкретных кандидатов в ВС, нет письменных свидетельств. Но рассказы очевидцев проясняют картину. В ЦК КПА имелось огромное бумажное полотно с более чем тремястами квадратиками, с вписанными номерами округов и предполагаемых кандидатов. «Жизненно-необходимые» были вписаны чернилами, вероятные и сомнительные — карандашом. Чернилами были вписаны фамилии и некоторых представителей оппозиции. Аяз Муталлибов, находясь на лечении в Москве, звонил из «Кремлевки» первому секретарю Сумгаитского горкома партии и предупреждал, что «за мандат Искандера Гамидова отвечаешь партбилетом». Без заметных проблем прошли «умеренные» Наджаф Наджафов, Тофиг Гасымов и Юсиф Самедоглу. Почему-то не пропустили грамотного и умеренного Сабита Багирова, не пустили и яростного карьериста Панаха Гусейнова. Сам Председатель НФА отказывался баллотировался, однако отмороженные фронтисты-шофера парка маршрутных такси почти силой вынудили лидера НФА прийти на предвыборное собрание трудового коллектива и выдвинули его кандидатуру в депутаты. Эльчибей проиграл голосование директору таксопарка. Его решимость не испытывать судьбу еще более окрепла. В дальнейшем он баллотировался только при наличии фактора «25-ти ордубадцев», т. е., когда НФА контролировал конкретную избирательную комиссии. Иса Гамбаров баллотировался в районе 26 Бакинских комиссаров, откуда выдвигался и директор Института востоковедения, а значит, начальник Исы по службе, академик Зия Буниядов. Директор вызвал своего подчиненного и по-хорошему предложил снять свою кандидатуру. Иса отказался, естественно, последовал скандал, и он был вынужден уйти с работы. Его «выбрали» со второй попытки после письменного ходатайства Председателя НФА. Торг между НФА и ЦК КПА завершился избранием-назначением в ВС менее двадцати фронтистов. Организация, претендовавшая на оглушительную победу до 20-го января, буквально на коленях вымаливала у своего противника места, торгуясь, как селедочник. Об этой ситуации точно высказался на одном из собраний Агаджавад Саламов из Контрольно-ревизионной Комиссии НФА: «Беи, давайте признаемся, что мы проиграли. Это — тяжелое поражение. Но давайте посмотрим, мы выиграли или проиграли. Допустим, что мы выиграли. Тогда весь этот Меджлис перекочевал бы в стены парламента». После небольшой паузы он продолжил: «Горе несчастному азербайджанскому народу»!
Агаджавад будто вел репортаж из будущего. Позже, «одержав победу» и придя к власти, НФА нанес народу более тяжкое, чем 20-е января, поражение.
Из 11-ти социал-демократов победу в своих округах одержали Араз Ализаде и Лейла Юнусова, для поддержки которой был мобилизован весь скудный ресурс партии. У обоих были весьма серьезные соперники. Например, Лейла Юнусова соперничала с ректором Института народного хозяйства, доктором экономических наук и близким к президенту республики человеком, Фуадом Алескеровым, и Лалой Гаджиевой, правой рукой Гейдара Алиева, доктором медицинских наук. Во время избирательной кампании против кандидата эсдеков широко использовали черный пиар, но ее результат оказался значительно большим, чем у соперников. Однако окружком, ссылаясь на проценты, недостающие до кворума, отказался признать ее победу. Блестящую, с перевесом более чем в два раза, победу над своими соперниками одержал председатель АСДГ Араз Ализаде. До кворума «не хватило» 27-и голосов. Много лет спустя председатель исполкома Насиминского района Азер Алиев рассказал мне, что «когда мне доложили, кто проходит, я приказал машине: «Стоп».