Конец второй республики

Ализаде Зардушт

И вот в Баку приехала бывший премьер-министр Англии Маргарет Тэтчер с целью лоббирования интересов «БП». Фронтистские вожди были в ажиотаже: как же, сама «железная леди» будет общаться с вчерашними научными сотрудниками и лаборантами! Маргарет Тэтчер приехала и успешно выполнила свою миссию: «БП» допустили к процессу переговоров. Санана Ализаде уволили, его место занял Сабит Багиров. Условия, вокруг которых велись переговоры при Муталлибове, были такими: 88 % у Азербайджана против 12 % у западных компаний. При новой власти условия были подкорректированы на более благоприятные для западных компаний: 80 % против 20 %. Когда азербайджанская сторона попыталась сыграть на противоречиях между двумя гигантами нефтяного бизнеса, результатом стала «юнитизация» двух компаний —

«Амоко» и «БП» объединились. Сначала в процессе переговоров, а затем в действительности.

О том, в какой атмосфере шли переговоры с Маргарет Тэтчер, вспоминает один из участников той команды: «Президент и его сподвижники ожидали баронессу Тэтчер во дворце «Гюлистан». Та должна была придти на банкет после встречи со спикером Милли Меджлиса. Стояли в кругу, разговаривали, шутили. Президент вытащил пачку сигарет, взял одну, сразу пять-шесть рук потянулись к пачке. Эльчибей угостил всех, зажег сигарету и затянулся, поискал глазами пепельницу, взял ее со стола и стал держать на ладони, стряхивая в нее пепел. Курящие беки тоже стали стряхивать пепел в пепельницу на ладони президента. Одному бею расхотелось курить, и он начал тушить сигарету. На беду, сигарета отказывалась гаснуть, и продолжала дымиться. У соратника появился спортивный азарт, он все сильнее давил окурком на пепельницу, рука президента опускалась при давлении, поднималась, когда соратник переставал давить на нее. Проходящий мимо официант увидел эту сцену и, быстро подбежав, взял у президента пепельницу, вытянулся по стойке «смирно», глазами предлагая политическому руководству страны стряхивать пепел и гасить сигареты в пепельницу в его руке. Беи рассмеялись; кто-то начал рассказывать анекдот».

Конечно же, ни о какой политической культуре и культуре вообще было невозможно говорить. Во время интервью Эльчибея российскому телевидению в Москве он принципиально говорил на азербайджанском, а жители Азербайджана слушали следующий перевод: «Уважаемые господа и госпожи…» Страна с высочайшей русскоязычной культурой вынуждена была со стыдом слушать эти «госпожи», видеть другие ляпы. Во время визита в Украину у трапа самолета девушка преподнесла президенту Азербайджана традиционные хлеб-соль. Президент забрал у нее поднос, поблагодарил опешившую от неожиданности девушку, и передал хлеб-соль своей охране. Разумеется, такие художества авторитета стране не прибавляли.

Успехи Рагима Газиева и Сурета Гусейнова на фронте осенью как-то незаметно прекратились. Стороны конфликта вели переговоры при посредничестве России (участие других членов ОБСЕ в переговорах носило символический характер, так как пока единственной реальной силой в регионе была Россия), достигали какой-то договоренности о прекращении огня, и сразу же одна из сторон нарушала договоренность, не забывая обвинить другую сторону в срыве и нарушении. В конце года конфликтующие стороны в Стокгольме при посредничества ОБСЕ и с участием представителей общественности Азербайджана и Армении достигли соглашения о прекращении огня. Чуть позже Тофиг Гасымов жаловался Арзу Абдуллаевой, что «я договариваюсь о прекращении огня, подписываю документ, через несколько дней Рагим нарушает его».

Естественно, что промахи нового правительства встречали критику со стороны оппозиционной прессы. Министр внутренних дел Искандер Гамидов вызвал к себе ответственного секретаря газеты «Айдынлыг» Махала Исмаилоглу и, обвинив того в неуважении к президенту Эльчибею, запустил в него пистолетом, попав в голову. Журналист забил в набат, однако был задобрен и не стал жаловаться официально, хотя информация об этом событии попала в местную и даже московскую прессу. («Независимая Газета» от 22 сентября 1992).

В октябре мне домой позвонил и попросил встретиться Алякрам Гумматов, мой бывший товарищ по НФА и АСДГ. Он был уже полковником и возглавлял Управление по боевой подготовке МО. Зная его высокий авторитет и популярность в южных районах республики, а также безусловную преданность своему командиру бойцов Ленкоранской бригады, руководство страны решило лишить Гумматова возможности командовать воинской

частью. Вот почему в Ленкорань на вертолете прилетел Рагим Газиев, принял парад бригады, перед строем зачитал приказ о повышении Гумматова, назначении его на руководящую должность в МО. Гумматов подчинился и взялся за дело с присущим ему организаторским талантом. И вот он пришел ко мне делиться своим горем:

— Рагим сводит на нет всю мою работу. Я комплектую курсы разведчиков, артиллеристов, связистов и т. д. При этом принимаю во внимание уровень образованности, внешние данные, гражданскую профессию. Чтобы боец хоть на уровне минимума что-то знал и умел, курсы должны длиться 3 месяца. Через месяц-полтора после начала занятий войска где-то терпят очередное поражение, резервов нет, и Рагим забирает всех моих курсантов. Дают по автомату в руки и посылают воевать, как обычную пехоту.

— И как же вы там, в Министерстве обороны, видите продолжение войны? Ты, наверное, знаком с моими пессимистичными прогнозами об исходе военной кампании при беях? — спросил я бывшего товарища.

— Да, я читал твою статью. Ты просто не знаешь обстановку на фронте. Мы переходим от добровольчества к призыву. Поверь мне, щуплые ребята с цыплячьей шеей дерутся отчаянно. Мы разработали план, Рагим согласовал это где надо, Россия обещала помочь, и мы скоро разрежем Карабах надвое, сначала ликвидируем одну половину, затем другую.

— Алякрам бей, вы что, с Луны свалились? Русские затеяли такое огромное дело, чтобы затем вот так, из любви к чистому искусству, позволить нам одержать победу? Поверь мне, это — ловушка. Опять мы понесем огромные потери и проиграем».

Алякрам со мной не согласился, и мы расстались. Спустя месяц я узнал, что войска Азербайджана потерпели неудачу, самого Алякрама чуть не убили — его спасло только то, что он вышел из командирской машины и пошел в машину связи говорить с командирами частей. Его ранило в голову осколком.

Азербайджан нес огромные, раза в три больше, чем Армения, потери. Дрязги во власти сказывались и на армии: командиры частей, так или иначе, вовлекались в политические игры. Результатом этого в дальнейшем стали суды над ними, «сдавшими армянам города и села Карабаха». При этом очевидные предатели, остались на свободе и получали повышения, а в тюрьмы пошли «неблагонадежные». На судах ради проформы пытались разбираться в документах, картах, приказах. Как выяснилось, по большей части наступательных операций не было предусмотренных Уставом карт, приказов, не было резервов, не было распоряжений о тыловом и медицинском обеспечении. Все делалось на глазок и устно. На высоту N должны были наступать три части. А, В и С. А и С по флангам, В по центру. Всем давали устный приказ и время наступления. В наступал, овладевал высотой, затем с флангов по части наносился удар противника. Выяснялось, что части А и С по неизвестным причинам не наступали, остались на своих позициях, или же наступали не туда, куда следовало. Часть В отступала, потеряв большую часть личного состава. Никто у командиров частей А и С не спрашивал за невыполнение плана операции, потому что письменного плана не было, а разбирательства шли в таком духе: «Я тебе приказывал?» «Нет, вы мне не приказывали». «Как же так, я же тебе приказывал». «Нет, не приказывали». «Совести у тебя нет после этого!»

Естественно, поражения посыпались, как из рога изобилия. Чтобы спасти ситуацию, Министерство обороны проводило в городах облавы, забирали молодых людей прямо из домов, останавливали на улице автобусы, ссаживали и сразу отправляли на фронт.

В различные организации, в том числе Хельсинскую Гражданскую Ассамблею, обращались родители с жалобами: сын утром вышел из дома, пошел на работу (в ВУЗ, в гости, на свидание), не вернулся домой, искали два дня, сообщили в милицию, на третий день получили извещение: «… ваш сын пал смертью храбрых в боях за Родину». Иногда новобранцы погибали, даже не надев военную форму, ни разу не выстрелив из автомата. Автоматы и пули продавались на черном рынке, ходили упорные слухи о негодяях в армии, которые стреляли в спины солдатам ради их оружия.