Конец Ядовитого Мну
Шрифт:
Через полчаса в комнату случайно зашёл дедушка Чича. Он хотел выпросить денег на «сто наркомовских» (так он называл ежевечерние шестьсот под щучью голову).
—Мне бы денег, — обратился он к лежащему на полу внуку. Агути, естественно, молчал.
—Дайте, пожалуйста, немного денег, — вежливо повторил Чича в самое ухо покойного.
— Жлоб, — заорал ветеран не получив ответа, — мне незачем больше жить! Я вырастил монстра! Жизнь моя стала пустой и бесцветной! Прощай, свинота!
С этими словами Чича проткнул себе лёгкое спицей, из него вышел воздух, и старик умер на месте
Только к вечеру
Приблизительно в это же время Ион Авантипопало брал ванну на глубине две тысячи метров под уровнем моря на территории собственной спецшколы. Одновременно он читал новый детектив «Противовисение» о жизни и смерти замечательного греческого убийцы-садиста Тео Разорваки. Механическая рука с мочалкой тёрла ему спину, шипели пузырьки кислорода, пенилась бадья с «Флореной», и Ион Авантипопало задремал. Проснулся он от какого-то непонятного дискомфорта в области кожи и не сразу понял, что вместо горячей воды из крана течёт жидкий азот. Ион спо-койно произнёс заклинание монахов с Япета и стал нечувствителен к холоду. «За эту глупую шутку банщик, товарищ Петухов, будет расстрелян», — со злостью подумал Авантипопало и стал читать дальше.
— Лихо закручено, — вздохнул он, прочитав то место, где Тео Разорваки убил известную парикмахершу только для того, чтобы поцеловать её в печень, и тут в ванной погас свет.
— Электрика — на кол! — заорал Авантипопало, однако свет быстро зажёгся.
Бормоча ругательства в адрес работников сервиса, Ион стал на четвереньки и начал мыть голову. Он не видел, что вместо механической руки с мочалкой из гнезда уже давно торчит рука в лайковой перчатке с кастетом «кленовый лист». Удара Авантипопало практически не почувствовал и, уже теряя сознание, подумал: «Это апоплексия!»
Ровно через час охранник Лом согласно инструкции зашёл в ванную и принёс полотенце. Из ванны торчал розовый зад директора, в котором копошились креветки.
— А я полотенце принёс, — обращаясь к заду, доложил педантичный Лом. В ответ зад медленно отплыл от борта к центру ванны и охранник увидел директора целиком.
Вид Иона Авантипопало был ужасен — губы, веки и нос объели злые корюшки, язык вылез изо рта, глаза смотрели укоризненно. «Ме-е-е», — заблеял от страха Лом и выстрелил в воздух. Ванная стала быстро заполняться людьми, и вскоре на стол президента легло ещё одно печальное известие.
А вот Фрум Олива избежал смерти совершенно случайно. Когда весь экипаж его корабля покинул помещение ресторана, Олива решил пошутить и громко объявил:
— Братва, я совсем забыл, что в моей машине вас ждёт ласковый пятиротый восьмипоп — прошу!
— Я люблю тебя, восьмипоп, — сразу закричал горбун Могила и первый подбежал к глайдеру Оливы.
— Иду на трюк, — захохотал бедный калека и отрыл дверь машины.
В эту же секунду раздался оглушительный взрыв, над глайдером взвилось облако плазмы и горб Могилы. Засвистел регулировщик. Бледного как смерть Фрума экипаж замотал в шинели и на попутных машинах доставил во дворец президента.
Экстренное совещание Аванес Попян начал в бункере поздно вечером.
— Достукались, — закричал он на собравшихся.
—А мы причём? —
— Скажи спасибо, что не попал, — он оловянный, — шепнул на ухо капитану старый охотник с Урана Вова Немудрак.
— В связи с активизацией вражеской агентуры списки участников полёта придётся пересмотреть, — лаял Попян, — данные о всех кандидатах мы заложили электронный мозг «Назар Дума — 5» и с минуты на минуту получим ответ.
Вошёл офицер охраны и что-то шепнул на ухо Аванесу.
— Ага... — закричал Попян, снимая жилетку, — сейчас познакомимся.
В зал ввели двух мужчин в форме серого мышиного цвета, без портупей и знаков отличия.
— Разрешите представить, — приторно сказал Попян, — командующий группой войск «Сизая голова» бригаденфюрер Герхард Шток и его адъютант Феликс — агенты из Ядовитого Мну, убийцы Агути и Авантипопало.
— Не понимай, — надменно ответил Герхард Шток, — мы туризмус.
— Туризмус? — переспросил Попян и тут же уколол Герхарда Штока лазерным лучом под ноготь.
— Майн готт! — прошептал бригаденфюрер, — вы не имей права... мой туризмус!
— А мой оргазмус, — захохотал Попян и снова уколол его в палец.
— Муттер! Фатер! Я сдаюсь! — заверещал генерал. — Я знаю всё, у меня есть карта...
— Генерал, вы подлец! — крикнул адъютант Феликс, резко пригнулся и укусил Герхарда Штока за галифе.
С хрустом лопнул мочеприёмник с цианакрилом, и адъютант Феликс на третьем глотке скончался. Попян дал генералу окурок и продолжил допрос:
— Цель визита?
— Срыв экспедиции на Ядовитый Мну.
— Откуда информация об экспедиции?
— Не знаю.
— Сколько вас на Земле?
— Раз, — грустно ответил бригаденфюрер и заплакал.
— Цели ваших шефов?
— Завоевание земли предков, реставрация третьего рейха, уничтожение цыган и поляков.
— Кто руководит населением Ядовитого Мну?
— Канцлер Фук, деверь золовки Евы Браун.
Тут генерал машинально вытянулся, щёлкнул каблуками и запел: «Зольдатен! Зольдатен!..»
— Увести, — брезгливо поморщился Попян и дал Герхарду пинка.
— Поляшка — ж....а деревяшка, — засмеялся генерал и скривил рожу. Было видно, что он сошёл с ума.
— Забудем этот глупый выкрик, — смущённо сказал несгибаемый Аванес и вскрыл конверт с фамилиями участников.
— Те, кого я назову, подходят к столу и отмечаются в журнале. Поехали!
— Попян Аванес — начальник экспедиции. Это я. Золтан Вдуич и его дрессированные механизмы — группа захвата. Поздравляю. Мы сломим им головы! Олива Фрум и его экипаж — группа доставки. Поздравлю. Долетим с ветерком. Какой русский не любит быстрой езды... узкой э-э, впрочем, о чём я? Да! Социолог Посыпай, астрофизик Скабичевский и полиглот Ихи Еврюжихи, а также охотник и следопыт Вока Немудрак составят научную ячейку или яелу или яйлу — форма не имеет значения. Поздравляю. О, сколько нам открытий чудных... и так далее. Это — Фет, я знаю. Далее. В состоянии анабиоза на Ядовитый Мну полетит гражданин Уго Раушке — он хочет увидеться с дядей-гестаповцем и привести приговор в исполнение. Похвально. И последнее, отлёт завтра в восемь ноль-ноль по времени космопорта. С семьями прощаться запрещаю — как-нибудь выкрутимся. Всё, свободны.