Конец здравого смысла
Шрифт:
Герцог и Лавузен, сидя напротив, рассматривали друг друга с внезапным любопытством. Лавузен провел рукой по лицу.
– Предположим, что сейчас ничего не было сказано?
– Предположим,- подхватил старик.- Может быть, вы сообщите, что мсье Каннэ изменил ваше лицо, но мне это уже известно от самого доктора и очень давно.
Мельком взглянув на Марча, Лавузен невольно улыбнулся.
– Историческая минута,- не удержался Марч.
– Милый друг,- заметил Лавузен,- история большое жульничество, но не всякое жульничество история.
Вечер. Какие-то люди. Марч не понимал. Улицы, дома, Лондон - все это слилось. Мимо несущегося мотора вспыхивали костры пылающих ресторанов, мелькал алебастровый профиль полисмена, в глазах Марча качался фонарь герцогского особняка. Забившись в угол автомобиля, Марч знал, что ничего не существует, а если дотронуться до Лавузена, то этот человек рассыплется как сон.
– Пройдемся немного,- Лавузен взял Марча под руку,- признаюсь, герцог ошеломил меня.
Перед глазами Тауер-бридж.
На минуту они задержались, вглядываясь в дымчатые блестки Темзы.
Скрипели бесчисленные лодки. С парусников неслись песни запоздалых гуляк. Суда, баржи спали, свернув крылья парусов.
У спуска, где обычно днем располагаются художники пастелью, дорогу им преградил человек в широкополой шляпе.
– Будьте любезны, сэр, не укажете ли вы, как попасть на Чаринг-кросс?
– Это нужно трамваем,- ответил Лавузен.
Мужчина приподнял шляпу. Марч слегка вскрикнул. Лавузен с удивлением обернулся к нему.
– Что с тобой?
– Знаете ли, кто это был?
– Лондонский нумерованный нищий!
– Не то, совсем не то! Скорее, Лавузен, или мы погибли, за нами следят люди герцога.
Туман проглотил сперва их спины, потом шаги и облизнулся белым языком. Луна задумчиво водила пальцами лучей по спинке Темзы, чуть вздрагивающей во сне, едва шевелящейся.
Глава пятая
Надутое небо грузным полотнищем повисло над Лондоном. Желтые фонари маслянистыми пятнами плавали в тумане. Массив тумана пластами, глыбами ложился под ноги. Робкие фигуры чиновников, скрюченные порывами ветра, напоминали людей, случайно уцелевших в городе, отравленном газами.
– Это вы, мистер Рекс?
– Да это я, сэр Альби. Доброе утро! Какой ужас, не правда ли?
– Вы говорите о погоде?
– Нет, я имею в виду принца Уэльсск...
– Тсс... Вы не осторожны, нас могут слышать.
Окутанный предрассветной дрожью Лондон был пуст и холоден. Седые башни парламента, склонив чуткие уши шпицев, дремали, захлебнувшись в сыворотке тумана.
Из-за ограды центральной тюрьмы, где толпились чиновники, веяло камнем, холодом жести.
– Доброе утро, сэр. Скоро?
– Сейчас. Уже разбудили.
– Он будет повешен.
– Будьте добры, сколько
– Без четверти два.
– Начинайте!
– Он будет... О... смотрите, смотрите - ведут!
Двое чиновников плотнее застегнули пальто. За ними, словно упав сверху, тяжело захлопнулись двери тюрьмы.
– Вам направо, сэр?
– Пойдемте вместе. Черт возьми проклятый туман. В Англии определенно портятся погода и нравы.
Оба медленно плыли по скользкому тротуару, еще с ночи светящемуся буквами реклам. Шли, упирая четырехугольные подбородки в грань жестких воротников.
– Почему отсрочили казнь?
– По приказу герцога Эльсинор.
– Странно! Не кажется ли вам, что за последнее время нить высшей политики Англии держит чья-то преступная рука; взять этот случай с приостановкой казни над лжепринцем Уэльсским.
– Вы уверены, что он лжепринц?
– Как?
– остановился собеседник,- что вы этим хотите сказать?
– Разве вы не слыхали,- говорящий оглянулся,- что тот, которого сейчас должны были казнить - настоящий принц, а на его месте, во дворце, какой-то шарлатан?
Слушавший в ужасе выронил трубку.
– Что такое? Вы с ума сошли! По-моему, одна мысль об этом оскорбительна. Доброе утро, сэр. Вам нужно лечиться!
– Доброе утро! Проклятый туман!
Глава шестая
Закрытый лакированный "паккард", подбрасывающий на своих упругих подушках герцога Эльсинор, выскочил из ворот тюрьмы.
Туман ниже, гуще. Автомобиль катился по желобкам бесконечных улиц; на крутых поворотах дома, казалось, должны были рухнуть на крышу бесшумного экипажа. "Паккард" с ревом ворвался на Флит-стрит. Улица встретила гулом редакционных машин, а вихрь клетчатых чертенят догнал криком:
– ВОЛНЕНИЯ В ИНДИИ. УГРОЗА ВСЕОБЩЕЙ ЗАБАСТ...
Герцог прищурился и потрогал себе подбородок. Автомобиль покачивался медленно, важно. На Виктория-стрит черное пятно толпы растеклось вокруг механического человека. Радиоманекен кричал:
– ПАДЕНИЕ КАБИНЕТА ОЖИДАЕТСЯ В...
"Паккард" пролетел мимо. Площади обгоняли улицы, улицы развертывали веера серых зданий. Машина разрезала толпу, проскочила шесть особняков, вздрогнула и остановилась.
Подхваченный двумя ливрейными, герцог в полном смирении, как девица перед конфирмацией, прошел сквозь строй фоторепортеров.
– Господа!
– голос герцога строг,- будьте кратки.
И прошел к себе.
Секретари осадили бумагами. Герцог читает. Телефоны звонят. Депеши укладываются стопками. Голос дежурного:
– Лорд Гумберлен!
Названный элегантной походкой пантеры съеживается в поклоне.
– Добрый день, ваша светлость. Вчера вы не были в палате общин?
– Вчера - да. Сегодня буду. Я только что из тюрьмы.
Пантера глазом выплевывает монокль.
– Уже кончено?
– Нет еще,- голос герцога опускается до шепота.