Конёк-горбунок (худ. В. Маляренко)
Шрифт:
— Прошу вас, господа.
На той стороне забора было все то же, как будто они и не покидали пределов венецианского посольства. Такой же парк, такие же беседки. Только факелы отсутствовали.
— Кажется, вас плохо охраняют. Шпион, узнав заклятье, легко пройдет и растворится в этом парке.
В лунном свете было видно, как улыбнулся султан.
— О нет, без меня я никому не советую пользоваться этим проходом. Были уже попытки, поверьте, они плохо кончились для нарушителей. Но вы со мной, так что беседа обещает быть приятной.
Там оказалось уютно. Европейские стулья вокруг европейского столика, на котором стояла бутылка вина и ваза с фруктами.
— Угощайтесь. — И на глазах пораженных гостей султан османской империи, халиф всех правоверных наполнил три бокала вина. — Надеюсь, моя слабость навсегда останется между нами?
— Конечно! — Словно есть другие варианты. Супруги одновременно подняли бокалы.
— Господа, я поднимаю тост за наш союз. Союз султана империи и его подданных — властителей Туниса.
И с мелодичным звоном дорогого хрусталя стукнув свой бокал о бокалы гостей отпил первым. После этого отказ от вина был бы оскорблением, причем несмываемым. Пришлось также выпить. Жена — с любопытством, впервые в жизни все-таки, а муж — наслаждаясь ароматом. За год супружества почти забытым, но оттого вдвойне приятным.
— Итак, виконт, — легкий кивок в сторону д,Оффуа, — принцесса, — он не спрашивал, назвал Делал по титулу, как само собой разумеющееся, — вы ведь позволите вас так называть? Отлично. Итак, позвольте разъяснить сложившуюся в империи ситуацию. Первое. Шесть лет назад с согласия султана, не моего, а дяди, был свергнут тунисский паша. Надо рассказывать, как это было сделано?
А что рассказывать? Год назад д,Оффуа и маг лейтенант де Савьер под чужими именами побывали в Тунисе. Тогда они и узнали, что кто-то смог объединить вечно разрозненные и даже воюющие друг с другом кочевые племена, скрепить их единой волей и никогда ранее не ставившейся целью — захватить Тунис, разграбить дворец самого паши. А для ее достижения этот кто-то обеспечил хозяев пустыни и артиллерией, и артиллеристами, и даже магами, сделавшими проходимыми ранее непреодолимые зыбучие пески, надежно защищавшие дворец паши с юга.
Условие одно — во дворце не должно было оставаться живых. В первую очередь подлежали уничтожению паша и его семья. Вся, независимо от пола и возраста.
В тот день и взошла звезда Шадида бен Рамзи аль-Малика, морского разбойника, пираты которого в нужный момент храбро выбили кочевников из города. Но уже после того, как с семьей прежнего правителя было покончено.
После этого великого подвига Шадид объявил пашой себя. Договорился с султаном и, что характерно, предоставил кочевникам права свободно посещать город — неслыханная ранее привилегия.
— Спасибо, ваше величество, но не надо. В общих чертах история известна, а Делал, — д,Оффуа кивнул в сторону жены, — видела подробности и вряд ли хочет их вспоминать.
— Разумеется. —
Женщине не следует встревать в разговор мужчин, это закон Востока. Но так ли важны законы для принцесс?
— Вы что-то говорили о союзе, ваше величество? — Ахмед Сари даже вздрогнул, услышав нежный голос. Но что же делать, Тунис — единственная провинция в его империи, где женщин распустили. Они не то что влезать в разговоры мужчин, трон имеют право наследовать! И уж с этой дамой, несомненно, придется считаться. — Против кого?
Вот так, прямо, без положенных намеков, оговорок и недомолвок. Так, как он сам же и начал этот разговор. Ну что, государь, продолжите в том же духе?
— Мне многое не нравится в моей империи, господа, многое изменить надо, но пока невозможно — чем больше власти, тем меньше свободы, вы это еще поймете.
Гости замерли. Откуда такая откровенность? Он куда их сейчас приглашает?
— Да-да. — Султан невесело усмехнулся. — После того как вы раскрылись в мечети… вы ведь не случайно показали в мечети родимое пятно, сударыня? Так? Разумеется. Вот с этого момента вы увязли в нашей политике, как в зыбучих песках. Намертво. Впрочем, это все красивые слова. А теперь к делу.
Ахмед Сари говорил, а на душе каждого из гостей наливался тяжестью камень. И сразу немаленький, к концу рассказа он жал, грозя раздавить незадачливых игроков, ввязавшихся в соперничество сильных мира сего. Такого поворота судьбы они не ожидали, к этому их не готовили.
Интриги в мире дипломатов и чиновников, контакты в среде купцов и местной знати — это ожидалось и даже приветствовалось. Но влезать в игры в властителей страны, встать поперек чьих-то денежных интересов?! Нет, спасибо, не надо.
А придется. Как оказалось, на незадачливую принцессу и ее не менее незадачливого супруга появились виды у купеческой лиги Стамбула. Проще говоря — у богатейших людей империи. После султана и его визирей, само собой. Этим господам крайне не нравилось расплодившееся в Средиземном море пиратство, оно уже не просто мешало торговле, оно делало ее почти бессмысленной. Зачем тратить силы и деньги на захват новых рынков, договариваться о ценах и сроках, если твой товар запросто перехватят в море и за бесценок продадут в дальнем порту, обогатив тамошних дельцов.
И чем дальше, тем становится хуже. Складывается ощущение, что нынешний паша Туниса не в силах или не желает приструнить разбойничью вольницу.
— Так что ждите, господа, визита уважаемых людей. И помните, что я желаю им успеха. У них могущественные враги, но я уверен, что с вашей помощью они будут побеждены.
Спасибо, добрый государь. А нам что делать? Отказаться? Увы. Султан — человек обидчивый. И уж точно найдет возможность отомстить грубиянам, напрочь забыв о гуманизме и дипломатическом иммунитете.