Конфиденциальный источник
Шрифт:
— Постарайся просто мне поверить, Хэлли. Чем больше я расскажу, тем хуже для тебя.
Леонард рассыпался в похвалах. Он позвонил утром — к тому времени я купила газету и перечитала статью несколько раз, после чего перешла к повседневным делам. Когда зазвонил телефон, я сидела на полу, сортируя грязное белье из чулана. Не по цвету, а по степени загрязнения.
— У меня сегодня отбоя от звонков не будет! — выстрелил энтузиазмом голос Леонарда. — Могу я пригласить тебя гостем на передачу?
Меня? Полотенце выпало из рук.
— Правда?
— Ты
В ушах грянул туш. Гостем? На «Позднюю ночь» Леонарда? Я подождала, пока затихнет музыка, и услышала низкие осторожные ноты. Не стоит делать поспешных шагов, ставить под удар шансы попасть в следственную команду.
— Мне нужно посоветоваться с редактором.
— Посоветоваться? — переспросил Леонард. — Никто не имеет права тебе запретить. В контракте это не прописано. У нас постоянно возникают такие проблемы со спортивными журналистами. Для газеты это хорошая реклама. Перезвони мне в пять часов и пообещай не давать интервью другим станциям ни на радио, ни на телевидении, ладно?
Давать интервью? Он это серьезно? Я воспарила над домом, над Провиденсом, Род-Айлендом. Пусть здесь не Бостон и не Нью-Йорк, но вид сверху не менее прекрасен.
— Обещаешь? — настаивал Леонард.
Я дала ему слово и смешала белье в одну кучу. Затем надела единственную чистую рубашку и джинсы и направилась в редакцию разузнать, где можно найти в воскресенье Дороти Сакс.
По словам Кэролайн, у Дороти не было ни мужа, ни семьи, ни личной жизни за пределами редакции, однако в то октябрьское воскресенье, когда у меня возникла крайняя необходимость с ней поговорить, она не отвечала ни по домашнему телефону, ни по сотовому и пейджеру.
— Иногда, — сказал редактор Роджер, давший мне ее номера, — по воскресеньям она возвращается вечером с мокрыми листьями на штанах и в огромных походных ботинках.
— Может, мне позвонить домой Натану?
Худощавый, долговязый Роджер, выходивший на работу по ночам и выходным, искренне встревожился:
— В воскресенье-то? Натану? Ты шутишь? Он будет рвать и метать.
Я снова отправила сообщение на пейджер и в ожидании ответа прочла всю воскресную газету от корки до корки. Около пяти Роджер поднял голову и заметил, что я до сих пор не ушла.
Как член профсоюза, он не любил, когда кто-либо работал дольше, чем полагается.
— Говорю же, согласно контракту ты ничего не нарушаешь.
Должно быть, я выглядела неуверенно, и он добавил:
— Если хочешь пойти на передачу, иди. Издатели не станут возражать.
— Правда?
— Конечно, нет. Ты же напомнишь всем, что «Кроникл» напечатал сенсационную статью. Подскочит количество продаж.
Леонард представил меня своей молодой помощнице как журналистку, которая рассказала всем правду об убийстве Мазурски. Та с интересом вскинула голову. С улыбкой на лице Робин отвела меня в студию, посадила в кресло прямо напротив Леонарда и показала, как пользоваться микрофоном.
Сам ведущий программы выглядел бодро. На щеках его играл румянец, будто он только что вернулся с пробежки.
— После
Улыбаясь такому энтузиазму, Робин шмыгнула в кабинку. Увидев микрофон, я вдруг испугалась.
— А что, если я начну заикаться? — вырвалось у меня.
— Заикаться? — расплылся в улыбке Леонард. — За три месяца ты ни разу не заикнулась. Если тебе сегодня захочется заикаться, валяй, пожалуйста. Людям все равно. Они простят тебе заикание. Только не болтай без умолку.
— Это его задача! — прокричала мне Робин.
Леонард доброжелательно кивнул:
— Да, это моя задача.
Затем он поймал условный знак от Робин и изменился в лице. Наконец он объявил тему передачи и представил гостя — Хэлли Ахерн.
Опустив ту деталь, что я работаю в бюро Южного округа, он перечислил все мои заслуги и в Бостоне, изумив своей осведомленностью. Можно подумать, я и вправду важная персона.
— Добро пожаловать на шоу, Хэлли.
У меня пересохло в горле.
— Спасибо, — выдавила я. — Рада прийти к вам на передачу.
Продолжая стоять перед несколькими микрофонами, Леонард принялся зачитывать статью из «Кроникл» — глубоким, серьезным, благоговейным голосом. Неужели все это написала я? Текст звучал впечатляюще. Со всеми паузами и ударениями.
— Разве я не говорил вам, что в убийстве на Уэйленд-сквер все не так просто? Разве не говорил, что полицейские тянут кота за хвост? — спрашивал он. — Послушайте вот это…
Справа от Леонарда на стене висел монитор. Вскоре там стал появляться текст: Робин вводила имена дозвонившихся и основную мысль высказываний. Буквы были мелковаты, и я прищурилась.
Магда из Норт-Скитуэт считает, что казино уничтожат штат.
Кори из Провиденса предлагает передать дело в Главное управление Род-Айленда.
Эд из Тивертона утверждает, будто «Кроникл» раздула из мухи слона.
От последней надписи я напряглась, но Леонард быстро отделался от Эда, назвав его одним из лакеев Билли, и с задорной улыбкой завершил разговор мелодией для тупоумных.
Леонард размахивал руками, словно дирижер.
— Билли сделает что угодно, лишь бы референдум прошел успешно для него, — сказал он. — Мэру не хочется, чтобы мы поверили в мафию, которая совсем рядом, прямо на Атвелс-авеню. Ему не хочется, чтобы мы поняли, как успешный бизнесмен может в одночасье лишиться всего, даже жизни, из-за азартных игр. Верно, Хэлли?
Мне стало неловко. Я прожила в Провиденсе всего четыре месяца и лишь однажды разговаривала с мэром по телефону. Откуда мне знать, что на уме у Билли Лопрести.
— Ну, я слышала, он не отрицает, что казино связано с пагубным пристрастием.
Леонард метнул на меня рассерженный взгляд, и я поняла: объективность не является требованием политики программы.
— Лучше не создавать проблем, чем потом с ними бороться. Легализация казино приведет к появлению Барри Мазурски. Глория из Уоррика, добро пожаловать в эфир.