Конфидент для призрака
Шрифт:
– Из идейных соображений, – улыбнулся Олег, – но идея не моя, увы. Так что если вдруг со мной что случится — продюсеров-то много, вы же понимаете, найдётся кому продолжить съёмки. И это лишь ускорит премьеру, к тому же заранее подогреет к ней интерес.
– Полагаю, мы друг друга поняли, – Фомин тяжело поднялся из кресла, опираясь на край стола. Неожиданно он протянул Олегу руку. – Я благодарен вам, Олег Юрьевич, что вы сочли возможным познакомить меня с этим… проектом заранее. Я не забуду.
– Не стоит благодарности, – Олег ответил на рукопожатие и вышел из кабинета, услышав, как позади что-то разбилось. Юноша метнулся к дверям, но громовой рык Фомича моментально вынес его обратно в приёмную.
Проводив
Нет, ну это же надо! Ну Димочка! Ну ты и сволочь! И дело не в том, чем ты там занимаешься и как развлекаешься — ещё и не такие бывают — а в том, что ты посмел попасться! Но как?!
Как у этого парня оказались эти фотографии? То, что это не подделка, Фомин понял сразу, так как прекрасно был осведомлён о необычных пристрастиях своего протеже. А ведь говорил он Диме — завязывай с этим, не доведут эти кровавые игры до добра. Можно же как-то иначе расслабляться, не балансируя на грани. Девчонок вполне можно было не убирать, а отправлять куда-нибудь подальше, в ту же Турцию. А так рано или поздно обязательно найдётся маленький, неприметный и жадный человечек, который за деньги или за дозу сдаст тебя либо ментам, либо конкурентам. Так, видимо, и произошло.
Но дело сейчас не только и не столько в Завьялове, а в том, чтобы принять решение: вписываться за него или нет.
С одной стороны, в Димочкину карьеру за эти годы вложено столько сил и денег, что представить страшно. И его депутатское кресло должно было стать очередной ступенькой, которая открывала просто колоссальные возможности. Фомин и сам бы пошёл на выборы, но не мог: мешало околокриминальное прошлое и изрядно подмоченная репутация. Димочка в этом плане был просто идеален: молод, благонадёжен, образован, красив, щедр к сирым и убогим.
С другой стороны, если правда об оригинальных увлечениях молодого политика станет достоянием общественности и, соответственно, силовых структур, то отмыться будет практически невозможно. Никто не поверит, что он не знал или, более того, не участвовал. Тем более что он действительно знал… И тогда рухнет всё: при таком раскладе от него отрекутся все, без вариантов.
Фомин вздохнул, подумав, что права русская пословица, говорящая, что своя рубашка ближе к телу, и достал телефон.
Сделав несколько звонков, Фомин подошёл к окну и замер, не замечая ни красоты открывшегося вида, ни весёлого сверкания гирлянд, ни сияния снега. Все дела, запланированные на сегодня, он отменил, так как следовало спокойно, без спешки всё обдумать и принять окончательное решение. Каким бы трудным и неприятным оно ни было…
Можно было бы, конечно, решить вопрос радикально: автомобильная катастрофа, сердечный приступ и прочее. Но сейчас это было чревато непредсказуемыми последствиями и могло вызвать ненужный шум вокруг внезапной трагической гибели молодого и перспективного политика по сути дела накануне выборов. Обязательно нашлись бы ушлые журналюги, которые начали бы копать и совершенно не исключено, что накопали бы, а этого допускать нельзя ни в коем случае.
Значит, нужно сделать так, чтобы Димочка сам пришёл в ловушку и сам бы с комфортом в ней устроился. Осталось понять — как именно это сделать. А ещё очень хотелось бы знать, кто из крупных игроков стоит за всей этой историей, ведь понятно, что негласное расследование было кем-то инициировано. И этот кто-то нанял профессионалов, причём профессионалов со связями в нужных кругах. Иным способом кроме как по рекомендации
К сожалению, слишком многие знают о том, что в течение многих лет он продвигал Завьялова и оказывал ему всяческую поддержку, то есть полностью отмазаться не удастся. Значит, нужно думать, как минимизировать неизбежные потери, в том числе репутационные.
В первую очередь нужно предупредить тех, кто тоже так или иначе завязан на Завьялове по бизнесу или в личных отношениях. Или не нужно? Откуда ему знать, кто ещё посещал завьяловский клуб: такой информацией не принято делиться. Так что, предупреждая, можно оказаться в очень серьёзно подставиться. Поэтому правильнее всего будет просчитать, как максимально обезопасить себя, а остальные… спасение утопающих, как говорится, дело рук самих утопающих. Топить он никого не станет, но и руку помощи протягивать не будет торопиться, так сказать, во избежание.
– Женя, меня ни для кого нет, – сказал он, приоткрыв дверь в приёмную, где секретарь что-то тихо печатал в ноутбуке, пережидая гнев начальства. – Это значит — ни для кого.
– А для Дмитрия Александровича? – на всякий случай уточнил молодой человек, привыкший, что Завьялов допускался в кабинет Фомина всегда, несмотря ни на какие обстоятельства.
– Женя, тебе что-то не ясно в словах «ни для кого»? – в голосе Фомина звякнул металл, и секретарь понятливо закивал.
Вернувшись в кабинет, Фомин взял оставленный Олегом — кстати, надо будет узнать о нём побольше и иметь его в виду, мало ли — конверт и начал медленно перебирать фотографии. Да уж, даже самые безобидные из них могли в момент разрушить тщательно создаваемый образ идеального семьянина, щедрого мецената, перспективного политика. А некоторые могли бы стать и основанием для привлечения внимания определённых структур: совершенно ясно было, что девушка, с которой развлекается Дмитрий Александрович, в лучшем случае отделается серьёзными травмами.
Егор Андреевич не мог отделаться от ощущения, что он упускает что-то важное, что-то, что ни в коем случае нельзя просмотреть. И он снова и снова перебирал фотографии, всматриваясь в залитое кровью лицо девушки, в искажённое, совершенно безумное лицо Завьялова. Что? Что он не замечает?
Зная, что самый верный способ в такой ситуации — это перестать зацикливаться на проблеме, Егор Андреевич открыл ежедневник, которому по-прежнему доверял больше, чем всем новомодным приложениям и электронным планировщикам. Он листал страницы, стараясь перестать думать о Завьялове, но получалось откровенно плохо: слишком серьёзной была ситуация.
Неожиданно взгляд зацепился за строчку: «… тендер. Паевский, Краснов, Матвейчук...»
Краснов… Алексей Краснов… Фомин замер, глядя в пространство. Почему никогда не подводящее чутьё выдернуло именно это имя? Как Завьялов может быть связан с не лезущим ни в какие игры Красновым? Дима — человек, обожающий внешние эффекты, любящий появляться на публике, а Краснов сидит себе безвылазно в своём доме с женой… Стоп! С женой…
Егор Андреевич, отгоняя дурные предчувствия, быстро набрал в строке поиска «Алексей Краснов» и выбрав вкладку «картинки», стал листать яркие изображения. Наконец он остановился на фотографии с какого-то мероприятия и увеличил снимок.