Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству

Нордье Софи

— Значит, нам повезло. Дождавшись, когда из города начнут выпускать людей (подвергая их тщательному обыску), мы решились покинуть Витре вместе с толпой бедных паломников. Но я не желал расставаться со своим дамасским мечом, и мне пришлось рискнуть. Оруженосец привязал его к моей спине, затем я завернулся в нищенскую рвань. К счастью, брезгливые охранники не стали обыскивать больных и вшивых бродяг. Нам приказали лишь прилюдно помочиться, чтобы подтвердить, что среди нас нет женщин. Мы с Андре проделали это на прощание с огромным удовольствием. А отойдя от города на приличное расстояние, благодаря

мечу быстро раздобыли лошадей.

— А… где Анри?

— Он погиб. — Скрывая волнение, Габриэль сделал несколько больших глотков вина. — Расставшись с вами, мы слишком увлеклись игрой, хотели удостовериться, что все преследователи помчались именно за нами. Погоня стремительно настигала нас в открытом поле. Что ни говори, а наши кони после боя и длительной скачки очень устали. Вот Анри и прикрывал нас, давая возможность затеряться в лесу. Уже скрываясь за деревьями, я увидел, как его выбили из седла и добили копьями на земле. В сгустившихся сумерках нам удалось оврагами добраться до Витре. Мы выбросили в реку желтый плащ, доспехи и, разделившись, через разные ворота вошли в город… В общем, доблестный Анри нас спас.

— Жаль его, хороший был воин. — Робер тяжело вздохнул. — Я успел полюбить его за немногословность и исполнительность.

— Да, очень жаль… очень.

Собеседники одновременно замолчали, отдавая дань храброму оруженосцу.

— А ваши люди вернулись?

— Да, вместе с виноторговцами. Те поняли, что их ожидает расправа, и сбежали.

Беседа прервалась. Габриэль то и дело поглядывал на дверь в спальню Сабины и наконец, не выдержав, направился туда.

Вскоре он вернулся. Граф стоял у пылающего камина спиной к шевалье, но почувствовал его приближение по едкому запаху. «Двигается он и вправду бесшумно. Опасный противник», — подумал Робер, а вслух, не оборачиваясь, произнес:

— Спит?

— Да, я не стал ее будить.

— Знаете, как ни больно это признавать, Сабина в минуты опасности всегда призывала только вас, даже прошлой зимой, когда считала вас давно умершим…

— И в эти минуты поблизости оказывались именно вы?

— Так уж получалось. Не ревнуйте! — Робер круто обернулся и прямо посмотрел сопернику в глаза. — Вам незачем ревновать! Сабина дала мне от ворот поворот задолго до вашего появления в Париже. Вы везунчик! Вас любит и наверняка всю жизнь любила прекраснейшая из женщин.

— Жаль, мессир, что любовь к одной и той же даме сделала нас соперниками, — Габриэль был сражен откровенностью графа, — мне бы не хотелось оказаться в стане врагов благороднейшего человека.

— Почту за честь называть другом столь отважного воина, как вы, — ответил де Дрё, помолчав лишь самую малость, и протянул шевалье открытую ладонь.

Мужчины крепко пожали друг другу руки.

— Пожалуй, если Сабина услышит мой запах, у нее может начаться обострение болезни. — Габриэль шуткой разрядил излишнюю торжественность повисшего молчания. — Пока она спит, съезжу-ка я приведу себя в порядок.

— Разрешите с вами попрощаться. — Робер понимал, что не сможет наблюдать их радостную встречу. — Возвращаюсь в Дрё. Я исчез оттуда прямо среди ночи и пропал на два месяца.

Габриэль проводил его взглядом, раздирая рукой спутавшиеся грязные волосы на

затылке. Он-то думал, что его уже ничем не смутить, но графу это удалось. Открыто признать свое поражение способен лишь сильный духом мужчина.

***

Сабина проснулась с ощущением необъяснимой радости. Еще не открывая глаз, она гадала — это был сон или Габриэль действительно вернулся? И вдруг она почувствовала жуткую вонь, сквозь которую проступал запах… его запах!

— Вивьен! — хрипло крикнула Сабина, открывая глаза, и, увидев смеющееся лицо камеристки, все поняла. — Он вернулся? Где он? Зови!

— Сеньор ушел, чтобы помыться и переодеться. Видели бы вы их с Андре! Нищие на паперти Нотр-Дам и то выглядят лучше, — заливалась счастливым смехом Вивьен. — Он сказал, что скоро вернется.

— Вивьен, я напишу записку, и пусть ее тотчас же отнесут шевалье д’Эспри. — Сабина уже пришла в себя от ошеломительного известия. — А пока беги на кухню и прикажи немедленно согреть воду для ванны.

В уборной комнате стояла огромная бадья для купания, сделанная из полированного дуба. Когда несколько кухонных работников закончили наполнять ванну горячей водой, Сабина с блаженством погрузилась в нее. Она любила долго нежиться в теплой воде, благоухающей ароматами трав, но сейчас ей было не до того. Мысль о Габриэле заставляла баронессу торопиться, и служанки почти сразу же приступили к мытью.

— Какую прическу желаете сделать? — закончив натирать тело госпожи лавандовым маслом, поинтересовалась Вивьен, беря гребень из слоновой кости.

— Просто расчеши волосы до блеска и сбрызни их розовой водой.

— Вы встретите шевалье с распущенными волосами? — удивилась камеристка, но, тут же улыбнувшись, прикусила язык.

— Принеси в спальню кувшин вина, два кубка, засахаренного миндаля, каких-нибудь фруктов и сыра. Вечером можешь быть свободна. И скажи слугам, чтобы до утра меня никто не беспокоил! — Сеньора отрывисто бросала приказания, стыдливо пряча глаза от догадливой служанки.

Записка Сабины, в которой та просила явиться к ней на закате, сбила Габриэля с толку. Она намеренно оттягивала встречу. Зачем? А может быть, граф де Дрё не уехал и произнес все эти пышные слова лишь для отвода глаз? В груди у шевалье снова болезненно заныла ревность. Однако он решил исполнить просьбу своей возлюбленной.

Габриэль с помощью слуг тщательно вымылся, побрился, облачился в нарядную одежду и в назначенное время прибыл в дом Сабины. Мажордом провел визитера в малую гостиную баронессы. Перекинув через руку дорогой меховой плащ, Габриэль огляделся, но не заметил ничего подозрительного: выкрашенные в сливочный цвет стены, яркие шпалеры, окна, прикрытые резными ставнями, шахматный столик, кресла с разноцветными подушками, кованые жаровни с тлеющими углями…

Тут двери распахнулись и из спальни вышла Сабина. На ней было дамастовое платье насыщенного фиолетового цвета. В отблесках свечей ее глаза искрились изумрудным огнем, губы от волнения налились сочной малиной, а волосы… «Они распущены! — наконец-то понял Габриэль. — Она встречает меня с распущенными волосами… как мужа!» Он слегка потянул за ворот котты, чувствуя, как сжалось горло, и, уронив плащ на пол, стремительно подошел к Сабине.