Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству

Нордье Софи

Недельное ожидание измучило Сабину. Девушка плохо спала, мало ела и предстала перед Габриэлем с темными тенями вокруг глаз. В мужском сердце поселились жалость и ревность — весьма неприятная парочка.

— Я с хорошими вестями! Мне разрешили устроить вам встречу.

Без лишних предисловий шевалье в двух словах изложил суть дела, заставив себя улыбнуться и ни словом не упомянув о том, чего стоило ему это разрешение, к каким уговорам и обещаниям пришлось прибегнуть в разговоре с епископом.

— Через пять дней вашего катара повезут на допрос в епископский дворец. Там вы и встретитесь с ним в присутствии охранника.

— Спасибо! — кивнула

Сабина и вдруг медленно опустилась на стоящий рядом табурет.

Увидев, что девушке дурно, Габриэль быстро налил вина в бокал и поднес к ее губам. Сделав глоток и окончательно растерявшись, Сабина подняла на шевалье виноватый взгляд:

— Спасибо, Габриэль. Спасибо за все.

***

Чего она ожидала от этой встречи, на что рассчитывала? Этого Сабина не знала. Но свидание, как и обещал д’Эспри, состоялось в замке епископа. Пригнув голову в низком дверном проеме, девушка покосилась на невозмутимого усатого конвоира с тяжелым боевым топором и медленно обвела помещение взглядом. В угрюмой комнате с наглухо закрытыми ставнями стоял деревянный облезлый стол и потертые лавки. Два зажженных факела отбрасывали зловещие тени на стены с потрескавшейся штукатуркой.

Не успела Сабина опуститься на скрипучую скамью, как в комнату ввели Кретьена и усадили напротив. Девушка тут же поняла, что его жестоко пытали. Прикусив задрожавшую губу, она с ужасом смотрела на спекшуюся кровь на его лице и теле, на обезображенный, ставший огромным рот, на заплывший багровый глаз, разорванное ухо и руки, наспех обмотанные грязными тряпками с проступающими алыми пятнами.

— Как вы? — задала Сабина глупый вопрос, из последних сил сдерживая рыдания. — Господи, о чем это я?! Кретьен, милый, скажите, чем я могу вам помочь?

— Я очень рад вас видеть! Но вам не стоило себя компрометировать, — отозвался узник хриплым голосом. Он попытался удобнее устроить измученное тело на жесткой лавке и невольно застонал.

— Почему ты так рано вернулся в Тулузу? — Сабина перешла на «ты», решив отбросить сухую вежливость.

— Заметил слежку и подумал, что в многолюдном городе мне будет легче затеряться.

— Отрекись от всего, назови какие-нибудь имена, согласись с тем, что от тебя требуют! — Сабина торопливо перечисляла варианты, которые могли бы спасти его от костра, но ответом ей был лишь неподвижно-обреченный взгляд катара. И тогда, быстро глянув на стражника, девушка произнесла одними губами: — Значит побег!

— Ты предлагаешь мне разрушить тюрьму и перебить всю стражу? — прошептал Кретьен и криво ухмыльнулся, продемонстрировав отсутствие передних зубов.

— Нельзя так! — Сабина все же дала волю слезам, позабыв об охраннике. — Пока ты жив, жива и надежда! Ты ведь сам говорил, что главное предназначение Совершенных — проповедовать, а не жертвенно пылать на костре.

Конвоир не выдержал и громко кашлянул, и она осеклась. В это время дверь открылась, и, объявив, что свидание окончено, арестанта увели. Рыдающую посетительницу также попросили покинуть здание.

Вдоволь наревевшись у себя в комнате, через несколько дней Сабина четко знала, что делать. Она ухватилась за собственную идею побега. План спасения Кретьена, сначала сумбурный, постепенно выкристаллизовался в голове у девушки, охваченной всепоглощающей жалостью к бедному катару.

Побег с переодеванием — единственный вариант, продуманный ею до конца. Сначала надо добиться, чтобы ей разрешили видеться с узником в тюрьме, и тут Сабина вновь рассчитывала на помощь Габриэля. Для скупых церковников

содержание арестанта — всегда расточительство, поэтому они с охотой согласятся кормить узника за чужой счет и разрешат ей перевязывать ему раны, дабы он дожил до суда. Затем, как казалось Сабине, самое сложное — убедить Кретьена совершить побег. Придется придумать логичные доводы и подобрать нужные слова, чтобы он на это согласился. Ведь если побег увенчается успехом, ей не уйти от наказания. Сабина понимала это, но гнала от себя тревожные мысли. Положа руку на сердце, она надеялась на защиту Габриэля, рядом с которым чувствовала себя в полной безопасности. Если что-нибудь случится, он не оставит ее в беде.

Благодаря стараниям д’Эспри было получено разрешение на тюремное свидание. Сабина заметила, что ему нравится выглядеть в ее глазах всесильным, но это не делало его поступок менее великодушным. Он по праву заслужил слова восхищения и благодарную улыбку.

Чувствуя себя героиней рыцарского романа, отважная девушка носила арестанту хлеб с сыром и овощами и ткань для перевязок. Раны Кретьена ужасали Сабину, но пытать его перестали. Встречи проходили в душном помещении стражников под надзором заплывшего жиром начальника тюрьмы. Тот, не заметив ничего крамольного, решил больше не водить узника туда-сюда, ведь это было очень неудобно. И однажды разрешил девушке спуститься в камеру Кретьена.

Уже на первой ступеньке Сабина почувствовала запах гнили, и ее горло сжало от удушья. Лестница была такой крутой, что девушке пришлось ухватиться за скользкую стену. Поежившись от омерзения, Сабина осторожно продолжила путь и, оказавшись внизу, проскользнула в предварительно открытую охранником дверь. В камере стояла едкая вонь немытого тела, гноя, крови и вековой плесени. В глазах у девушки защипало.

Погруженный в тяжелую дрему узник лежал на грязной соломе. Он горел от жара и тихо стонал. Сабина поняла, что раны Кретьена начали гноиться и его надо немедленно спасать. Они с юношей были почти одного роста, к тому же за время заключения он изрядно похудел. Значит, он без труда сможет натянуть на себя ее платье, а широкий плащ скроет отличия в их фигурах… Сабина опустилась на солому и нежно тронула Кретьена за плечо. Он перестал стонать и медленно приподнял голову.

— Сабина? — Юноша с усилием повернулся на бок и уселся рядом с девушкой. — Добрый… Сейчас день или вечер?

— Вечер. — Тусклый свет от масляной лампы, которую Сабина принесла с собой, почти не рассеивал темноту подземелья. — Нам надо поговорить. Только не перебивай меня.

И девушка сначала неуверенно, а затем страстно стала убеждать Кретьена в необходимости бежать и продолжить свое дело. Добрых Людей осталось очень мало, и долг каждого истинного катара — выжить, чтобы и дальше нести слово Истинной Веры.

— А обряд посвящения? Ты ведь так хотел принять Consolamentum!

— Больше всего на свете, — признался Кретьен, невольно махнув рукой, и тут же скривился от боли в поврежденном плече. — Но что я могу сделать? Убить стражника? Я ни за что не пролью человеческой крови! Я — Добрый Христианин. Всякая мысль о насилии нам противна.

— Мне известно об этом… Мы их перехитрим! Ты наденешь мое платье, сверху набросишь плащ и выйдешь отсюда. По приказу де Монфора крепостные стены разрушают, поэтому городские ворота охраняют кое-как. Покинув Тулузу, ты спрячешься в горах, а затем уйдешь в свой Монсегюр. Твои единоверцы — прекрасные лекари, они быстро поставят тебя на ноги.