Конфликт чести. Агент перемен. Лови день
Шрифт:
Он встал на колени, ощущая тепло ее тела, словно горящий рядом факел, и рассмотрел ее рисунок.
Изображение оказалось абсолютно точным. Нарисовав под ним черту, он изобразил нужные приборы и то, как их следует включить, чтобы пошла энергия и можно было начать взлет.
Мири изучила его рисунок, чуть сдвинув брови, а потом коротко кивнула:
— Будет сделано. — Смяв рисунок в комок, она бросила его в огонь. — Об этом ты позаботился. А теперь ложись и закрывай глаза.
— Нет.
—
— Мири… — Признание пришло, как прорвавшаяся плотина. Он вдруг сел на вытертый ковер, и ее лицо расплылось в заслезившихся глазах. — На корабле Точильщика, когда я получил… ты назвала это «боевым шоком»… но я завяз в «Радуге». Мне очень нужно было расслабиться, и я ухватился за самый верный способ… самый надежный способ. Это — прием разведчиков, Мири, клянусь тебе! Я открылся — и та, другая… программа эффективности использования оружия… меня поймала… Безопасности не существует: они этому учат. И это правда — единственная правда, из всего, что они говорят. Мири, я не смею…
Она подалась к нему, обхватив обеими руками. Ему следовало бы вырваться, но вместо этого он наклонил голову, уткнулся лицом в мягкую выемку у основания шеи и услышал, как она говорит.
— Ничего. Ничего, малыш. Вал Кон, Вал Кон, послушай! Ты меня слушаешь?
Не прерывая контакта с ее кожей, он кивнул.
— Вот и хорошо. А теперь ты мне доверишься, ладно? Я ведь прикрывала твою спину, правда?
— Да.
— Ладно. Мы доведем тебя до твоего убежища — до твоей комнаты. Я пройду с тобой все шаги. Если увидишь что-то страшное, только крикни, и я тебя вызволю оттуда. — Ее руки горячо сжались. — Никто больше тебя не поймает, босс: я тебе это обещаю.
Ее руки разжались. Он почувствовал, что его нежно отстраняют, и встретился с парой очень серьезных серых глаз.
— Ляг, Вал Кон. Пожалуйста.
Это может получиться. Какой-то далекий уголок его сознания, работу которого он почти не замечал, вопил, требуя, чтобы он сделал так, как она сказала. Как это ни странно, Контур не вмешивался.
Вал Кон медленно поднялся на ноги, подошел к огню и лег на спину, вытянув руки вдоль тела. Сев рядом с ним, Мири улыбнулась — и получила в ответ его призрачную улыбку.
— Ладно, — сказала она, заставляя себя найти тот тон дружелюбной решительности, к которому прибегала в самых безнадежных боевых ситуациях. — Закрой глаза и сделай глубокий-преглубокий вдох.
Она тоже глубоко вздохнула, не отрывая взгляда от его лица.
— А теперь представь себе красный цвет…
Когда они добрались до фиолетового, она спросила:
— Ты видишь лестницу, Вал Кон?
— Да, — тихо ответил он. — Лестница… по-прежнему на месте.
— И у тебя все в порядке? — спросила она, уловив слабую неуверенность. — Тебе не страшно? Тебе ничто
— У меня… все хорошо.
— Тогда ты готов спуститься по лестнице?
После короткой паузы он сказал:
— Дверь тоже на месте.
В его голосе прозвучало легкое удивление.
— Ты откроешь дверь? — спросила Мири. — Войдешь в комнату?
— Сейчас…
Она осторожно перевела дыхание.
— Вал Кон! Что-то не так? Может, я смогу тебе помочь.
— Нет, так. Просто… я не был… внутри… с тех пор как… Мири! — вдруг окликнул он ее.
— Угу?
— Спасибо тебе… Неужели можно только сказать «спасибо»? И все? Шатрез, спасибо тебе за то, что ты любишь меня… любишь меня так сильно.
— Еще и не то будет, — сказала она, сумев найти нужный тон. — Но — на здоровье. Ты туда зайдешь или так всю ночь и простоишь у двери?
Его губы изогнулись в улыбке.
— Зайду…
И наступила тишина. Мири сидела, впившись короткими ногтями себе в ладони, не отрывая глаз от его лица, закусив губу, чтобы не закричать и не разорвать сеть.
— Мири? — шепотом окликнул он ее. А потом уже громче: — Мири!
— Я здесь.
И что она будет делать, если что-то все-таки не так? После своего блефа, когда она пообещала, что не допустит, чтобы с ним случилось что-то плохое…
Но на его лице она прочла радость, и когда он заговорил снова, то это прозвучало почти песней торжества:
— Мири, все на месте! Все в порядке! Они сюда не заходили!
— Ты счастлив? — по-идиотски спросила она, чуть не захлебнувшись собственной радостью и не вполне понимая, что происходит.
Казалось, он готов расхохотаться.
— Давай не будем преувеличивать… Секунду… — Наступило долгое молчание. — Сейчас я засну, — проговорил он потом, — и настроюсь на то, чтобы завтра начать сеанс Л-апелеки. Большое помещение, шатрез, если можно. А если не получится, я буду танцевать на улице.
— И бедняге Хакану придется объяснять соседям, что еще вчера ты был в полном порядке, а потом вдруг сбрендил? Я найду тебе какое-нибудь место под крышей. И не тревожься насчет корабля. Считай, что он уже на орбите.
— Да, Мири.
— Нахал.
Невольно улыбнувшись, она выпрямилась и секунду стояла, глядя на него.
Его грудь поднималась и опускалась в ритме отдыха, тело было расслаблено, лицо помолодело… Лицо мальчишки, который крепко спит.
Она осторожно проверила новую картинку, возникшую у нее в голове, и спустя несколько мгновений смогла успокоиться. Она уже не была так взвинчена, как в начале дня, когда она решила прийти сюда и поговорить с ним лицом к лицу. «Может, все получится, Робертсон», — подумала она и бесшумно вышла, постаравшись плотно прикрыть за собой дверь.