Конфликт чести. Агент перемен. Лови день
Шрифт:
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Мири?
— Все в порядке.
Она открыла глаза, чтобы это продемонстрировать, и Вал Кон чуть заметно улыбнулся.
— Вот и хорошо. — Он немного помолчал. — Давай решим, что это я, — начал он, пытаясь найти нужный способ расположения неловких земных слов. — Она тебя действительно не беспокоит? Я счастлив, что это так. Я боялся, что ты сможешь… услышать… и это причинит тебе боль.
— Почему? — Она нахмурилась, пристальнее вглядываясь в его лицо. — Нет, подожди… У тебя в голове
— Не узор, — мягко уточнил он. — Песня. Она очень мне нравится. Она… утешает.
Мгновение или два длилось молчание.
— Вал Кон? — сказала она потом.
— Да?
— Что это? Если не ты создаешь песню, но получается, что ты… — Она встряхнула головой. — Я не понимаю.
— Я пытаюсь объяснить, шатрез, но это непросто — на земном. — Она беспокойно шевельнулась, и он улыбнулся. — Я тебя не виню, Мири. Просто то, что мне надо тебе объяснить, — это лиадийское. Если бы ты говорила на низком лиадийском, то само название сказало бы тебе, что это за явление. А на земном мне понадобится изгибать слова — но только не слишком сильно, да? Иначе они станут бессмыслицей.
— Ладно. — Она потянулась и переплела их пальцы, а потом посмотрела на него. — Говори.
— Давай, — сказал он после короткой паузы, — проверим, будет ли понятно так. То, что в твоей голове — и в моей, — это кусочек эмпатии. У тебя — ко мне. У меня — к тебе. Мне кажется, что моя песня говорит: «Жива-и-здорова». А еще я сегодня выяснил, что она направленная. Когда я вышел от Хакана, то направился к дому фру Бригсби. А потом мне пришло в голову дотронуться до моей песни о тебе, и оказалось, что ты вернулась сюда. — Он улыбнулся. — Может, я из-за этого чуть было и не опоздал к завтраку. А как ты узнала, что я иду?
Не сводя с него глаз, Мири пожала плечами:
— Я… А, проклятье! Наверное, я почувствовала, как ты направляешься домой. Что бы это ни означало. — Она нахмурилась. — И я почувствовала, когда тебе было плохо.
— Да. И я узнаю, если тебе больно или ты сильно расстроена. Думаю, что со временем можно научиться различать более тонкие оттенки. — Он вздохнул. — Не слишком удачное объяснение. Тебе его достаточно?
— Дай мне пару столетий… Вал Кон!
— Да?
— А эта самая эмпатия бывает у всех спутников жизни? Ты поэтому на мне женился? Потому что услышал эту песню или что это там?
Он покачал головой.
— Такое дается редко… — начал он, мысленно проклиная невозможность в полной мере разделить с ней ощущение чуда. — И я начал тебя слышать недавно. Определенно после того, как мы оказались здесь. Кажется, в давние дни это было чем-то большим, что спутниками жизни действительно были люди, которые… соединились. Я… Рассказывают… Опять-таки в старину, когда такие вещи встречались чаще — что те, кто так соединился, становились как будто… одним человеком. Ах, это не так! Что мысли шли туда и обратно, от одного к другому, и слова были не нужны. Что они делились… — Он прервал объяснения
— Не-а, это просто идея дурацкая. Ни один трезвый землянин тебе не поверит. — Она на секунду задумалась. — Это… соединение — оно с нами будет?
— Не думаю. В конце концов, мы же простые люди, а не волшебники в полном расцвете способностей.
— Конечно. — Она вздохнула, пристально всмотрелась в никуда, а потом вдруг ухмыльнулась. — Думаю, мне надо поскорее выучить низкий лиадийский.
— Мне это было бы приятно, — сказал он, нежно пожимая ей руку. — Тебе правда хочется его выучить?
— Да! — ответила она с неожиданной страстностью, и ее серые глаза вспыхнули.
У него внезапно перехватило дыхание. Вал Кон нахмурился.
— Что случилось?
— Это… странно, Мири. Мне только сейчас это пришло в голову. — Он улыбнулся, но ей не удалось разобрать, что выражал его взгляд. — Если бы Департамент Внутренних Дел меня не завербовал, мне вообще не понадобилось бы лететь на Лафкит, и я не оказался бы в неком переулке в такой момент…
«И всю мою жизнь, — подумал он, — я жил бы непробужденным и холодным, не подозревая, что мне не хватает груза некой головы на моем плече. И я становился бы все молчаливее, даже не подозревая о том, что прислушиваюсь к звуку одного голоса, который смеется рядом со мной. Говорят, в старые времена человек мог звать, искать возлюбленную, которой он пока не знает…»
— А вот это уже дурь, на каком языке это ни скажешь, — отрезала Мири. — Лучше бы ты остался разведчиком и был на другом конце галактики от Лафкита, чем все на свете ковырялись бы у тебя в голове, делали бы тебе больно…
Она замолчала, снова ужаснувшись тому, что глаза у нее на мокром месте.
Вал Кон подался вперед, так что его губы соприкоснулись с ее губами, намереваясь только утешить ее, но почувствовал вспышку желания и встал, держа ее на руках.
— Что, скажи на милость, ты делаешь? — возмущенно вопросила она.
— Держу тебя. — Он тихо засмеялся. — Мне тебя поставить?
— Не-а. Просто пытаюсь вспомнить, когда кто-то в последний раз взял меня на руки и остался жить. — Она закрыла глаза, словно вела мысленный подсчет. — Кажется, мне было около десяти.
— Тогда это было совсем недавно, — сказал он. — Пять или шесть лет назад?
— Скорее, восемнадцать или девятнадцать. — Она фыркнула. — Льстец.
Он выгнул бровь, оглядывая ее небольшое тело.
— Неужели так много? — серьезно спросил он.
— Как минимум столько.
Он снова перевел взгляд на ее лицо:
— Но… когда же ты вырастешь большая?
Она засмеялась:
— Как только это сделаешь ты. Ты так и намерен всю ночь стоять и держать меня на руках?
— Это предложение не лишено смысла, — признал он. — Но я думаю, что нам лучше пойти лечь.
— Ты так считаешь? Я не устала.
— Вот и отлично.