Конформист

Моравиа Альберто

— Думаю, что всем нам хочется спать.

Ему показалось, что Лина сильно взволнована и очень бледна, но волнение он приписал усталости, а бледность — мертвящему неоновому свету. Они вышли и направились к машине, стоявшей в глубине улицы. Марчелло сделал вид, что не слышит, как жена шепчет ему: "Сядем, как раньше", и решительно сел рядом с Квадри. В течение всей поездки никто не проронил ни слова. Только Марчелло, на полпути, спросил:

— Сколько времени нужно, чтобы добраться до Савойи?

Квадри, не повернув головы, ответил:

Машина мощная, и поскольку я буду один и в пути у меня не будет никаких забот, думаю, что приеду в Анси ночью, а на следующий

день на рассвете снова тронусь в путь.

У гостиницы они вышли из машины и распрощались. Квадри, торопливо пожав руки Марчелло и Джулии, вернулся к машине. Лина задержалась на минуту, чтобы сказать что-то Джулии, потом Джулия простилась с ней и вошла и гостиницу. На мгновение на улице остались только Лина и Марчелло. Он сказал неловко:

— Итак, до завтра.

До завтра, — отозвалась женщина, склонив голову со светской улыбкой. Потом она повернулась к нему спиной, и он присоединился к Джулии, поджидавшей его в вестибюле гостиницы.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда Марчелло проснулся и поднял глаза к потолку в слабом полумраке комнаты, то сразу же вспомнил, что в эту минуту Квадри уже ехал по дорогам Франции, а за ним на небольшом расстоянии следовал Орландо со своими людьми. И он понял, что путешествие во Францию закончилось. Путешествие закончилось, едва начавшись.

Закончилось, потому что со смертью Квадри завершился тот период его жизни, когда он пытался любыми способами избавиться от груза одиночества и ненормальности, оставленного ему смертью Лино. Ему это удалось ценой преступления, точнее, того, что считалось бы преступлением, не сумей он оправдать сделанное и придать ему смысл. Что касалось лично его, он был уверен, что подобное оправдание, несомненно, нашлось бы: он был хорошим гражданином. Отчасти благодаря смерти Квадри, окончательно закрывавшей ему путь назад, жизнь его медленно, но верно приобрела бы ту безусловность, которой ей до сих пор недоставало. Так, смерть Квадри сотрет и изгладит из памяти смерть Лино, ставшей первопричиной его трагедии, подобно тому, как когда-то искупительное принесение в жертву невинного человеческого существа стирало и изглаживало предыдущее злодейское преступление. Но дело было не только в нем, оправдание его жизни и убийства Квадри зависело не только от него. "Теперь, — трезво подумал он, — надо, чтобы и другие выполнили свой долг, иначе я останусь в одиночестве, с мертвецом на совести, и в конце концов не добьюсь ровным счетом ничего". Он знал, что другие — это правительство, которому готовящимся убийством он собирался принести пользу, общество, выражавшее себя через правительство, сама нация, соглашавшаяся на то, чтобы ею руководило это общество. Ему недостаточно было сказать: "Я выполнил свой долг, я действовал так потому, что мне приказывали". Подобное оправдание могло удовлетворить агента Орландо, но не его. Ему было нужно, чтобы правительство, общество, нация добились полного успеха, и не только успеха внешнего, но и внутреннего, необходимого. Только при этих условиях то, что обычно считалось преступлением, могло бы стать позитивным шагом в нужном направлении. Другими словами, благодаря не зависящим от него силам должна была произойти полная переоценка ценностей: несправедливое должно было стать праведным, предательство — героизмом, смерть — жизнью. Марчелло ощутил потребность охарактеризовать свое положение грубо и напрямик и подумал язвительно: "В общем, если фашизм потерпит поражение, если весь этот сброд, вся эта банда недоучек и недоумков, сидящих в Риме, приведут итальянскую нацию к гибели, тогда я буду всего лишь жалким убийцей". Но тут же он мысленно поправился: "Однако при нынешнем положении вещей я не мог поступить иначе". Спящая рядом Джулия

задвигалась и медленно, крепко, мало-помалу обхватила его сначала руками, потом ногами, положив голову ему на грудь. Марчелло не сопротивлялся и, высвободив руку, взял с ночного столика маленький светящийся будильник и посмотрел, который час: было четверть десятого. Он невольно подумал, что если все произошло так, как предполагал Орландо, то в эту минуту где-то на дороге, в придорожной канаве, лежала машина Квадри с трупом за рулем. Джулия спросила тихо:

Который час?

Четверть десятого.

Ух, как поздно, — сказала она, не двигаясь, — мы проспали по меньшей мере часов десять.

Видно, что мы устали.

— Мы что, не поедем в Версаль?

Конечно, поедем, — сказал он со вздохом. — Надо одеваться — скоро здесь будет синьора Квадри.

— Я предпочла бы, чтобы она не приходила… она меня ни на минуту не оставляет в покое со своей любовью.

Марчелло ничего не сказал. Немного погодя Джулия заговорила снова:

— Что мы будем делать в ближайшие дни?

Не успев сдержаться, Марчелло ответил:

— Уедем, — и собственный голос показался ему мрачным, такая в нем сквозила печаль.

На сей раз Джулия встрепенулась и, откинувшись назад, но не отрываясь от него, спросила изумленно и с тревогой:

Уедем? Так быстро? Мы только что приехали, и нам уже надо уезжать?

Я не сказал тебе вчера, — солгал он, — чтобы не портить вечер… но вчера днем я получил телеграмму, которая вызывает меня в Рим…

Жаль… действительно жаль, — добродушным и уже смирившимся тоном сказала Джулия, — именно теперь, когда Париж начал развлекать меня, и потом, мы же еще ничего не видели.

— Ты недовольна? — ласково спросил он, гладя ее по голове.

Нет, но я предпочла бы остаться хоть на несколько дней, чтобы я могла, по крайней мере, составить представление о Париже.

— Мы вернемся сюда.

Последовало молчание. Потом Джулия, с живостью обняв его, прижалась к нему всем телом и попросила:

Тогда скажи мне хотя бы, какие у нас планы на будущее. Скажи мне: как мы будем жить?

— Почему тебе хочется это знать?

Просто так, — ответила она, прижимаясь к нему, — потому что мне очень нравится строить планы на будущее… в кровати… в темноте.

Ну что же… — начал Марчелло спокойным, бесцветным голосом. — Мы вернемся в Рим и начнем искать квартиру.

— Большую?

Четыре-пять комнат и подсобные помещения. Купим все необходимое, чтобы ее обставить.

Я бы хотела иметь квартиру на первом этаже, — мечтательно произнесла она, — с садиком, пусть даже небольшим, но с деревьями и цветами, чтобы туда можно было выходить в хорошую погоду.

Нет ничего проще, — подтвердил Марчелло. — Думаю, у меня хватит денег, чтобы обставить квартиру полностью… разумеется, недорогой мебелью.

— Ты себе устроишь замечательный кабинет, — сказала она.

Зачем мне кабинет, когда я работаю на службе? Лучше иметь большую гостиную.

Верно, гостиную. Ты прав… мы объединим ее со столовой… и у нас будет красивая спальня, правда?

— Конечно.

Но никаких sommiers [7] , они выглядят так убого. Я хочу настоящую спальню, с двуспальной супружеской кроватью… Скажи-ка, у нас будет хорошая кухня?

— Хорошая кухня; почему бы нет?

Мне хочется двойную плиту, с газом и электричеством… и хороший холодильник. Если у нас не будет хватать денег, то эти вещи можно купить в рассрочку.

7

Кровать с металлической сеткой (фр.).