Конкистадоры Гермеса
Шрифт:
— Не надо преувеличивать. Положим, самолет С-47 сдвинуть с места я могу — надо было видеть физиономии аэродромных техников в Робервале, когда “Дуглас” покатился по полосе с неработающими двигателями!
— Мелкое хулиганство, вот как это называется, — покачал головой доктор. — Когда вы перестанете ребячиться, Николай? Тренируйтесь на бревнах, валунах или сходите в саванну, заставьте полетать мегалания… Воображаю, какие пойдут слухи, если фермеры увидят гигантского варана, парящего в воздусях!
— Кто здесь говорит о ребячестве, Вениамин Борисыч? — невинно поднял брови Крылов. — Едем дальше. Про тепловое зрение я уже говорил, теперь еще могу видеть в рентгеновском диапазоне — любые проявления радиоактивности, синеватое или зеленое свечение.
— Мир видимый, и мир невидимый, — хмуро процитировал Гильгоф библейскую формулу. — Устаю с вас удивляться, Коленька. Если так пойдет и дальше, то никакие андроиды с их недюжинными способностями не сравнятся с банальным homo sapiens.
— Кто недавно говорил, что я теперь не совсем homo sapiens?!
— С точки зрения физиологии и генетики — не совсем. А с точки зрения психологии — остаетесь человеком. Мы всегда полагали, что возможности органической ткани ограничены, но теперь выясняется, что живой организм может таить в себе энергетические резервы, о наличии которых никто и никогда не подозревал! Допустим, что мы на самом деле столкнулись с вирусом искусственного происхождения, перестраивающего клетки так, чтобы они могли полностью использовать скрытые ресурсы. Моментально встает вопрос: кто и зачем создал этот вирус? Отыщутся свежие идеи?
— Не уверен, — хмыкнул Крылов.
— Напрашивается мысль о том, что гипотетическая цивилизация Чужаков шла по иному пути развития, — подал голос я. — Мы создали техногенный мир, а они развивали мир живой, совершенствовали органику, работали с новыми формами жизни.
— Вот видите, Коленька, человек университетов не заканчивал, а рассуждает более чем здраво, — наставительно сказал доктор. — Самое-то невероятное в том, что живая клетка устроена на порядки сложнее любого технического шедевра. Наш “Франц-Иосиф” рядом с человеческим нейроном покажется чугунной ручной мясорубкой. Если Луи прав, то я начинаю всерьез бояться Чужаков — они могут находиться на такой высокой ступени развития, что землянам придется карабкаться до нее тысячелетиями. И никакой “Птолемей” не поможет! Забудем идеалистические представления о гуманизме сверхцивилизаций, вовсе не обязательно, что Чужаки отнесутся к нам будто к младшим братишкам, которым надо утирать сопли и менять подгузники. Наше счастье, если они останутся безразличны к человеку, а если нет? Просто смахнут с лица планеты, как надоедливых комаров?
— Веня, поменьше читайте Иоанна Богослова, — поморщился Крылов. — Не следует везде и во всем видеть угрозу! Кому мы нужны, кроме самих себя?
— Задумайтесь над тем, что люди действительно могут оказаться не нужны. Ни-ко-му…
Самым важным итогом нашей поездки оказалась не коллекция глупых сплетен (которые, впрочем, я аккуратно записывал на ПМК, дабы Гильгоф потом лично отсеивал зерна от плевел), а любопытнейшая история, услышанная в крошечном городке, где жили мои двоюродные братья-фермеры. Доктор в прогнозах не ошибся — “синдром Крылова” и впрямь наблюдался на Гермесе, но благодаря немыслимой даже для нашей планеты провинциальности Сен-Флорантена, где не любили выносить сор из избы, огласки этот странный казус не получил.
Население Сен-Флорантена никогда не превышало четырех тысяч человек. Все его обитатели в той или иной степени связаны с крупной аграрной фирмой-кооперативом, специализирующейся на выращивании пшеницы, льна и овощей, поставлявшихся на Землю. Крылов в первый же день сказал, будто городишко донельзя напоминает первые поселения на американском Диком Западе со всеми надлежащими чертами: патриархальностью, привычным и десятилетиями не меняющимся укладом
Братья — Робер и Тьерри — полностью соответствуют общепринятым представлениям о провинциалах. Работящие, дружелюбные, слегка недалекие и невероятно гостеприимные. Когда они узнали, что Крылов — иностранец, к тому же явившийся не из близкой и понятной Юрги, а прилетевший с Земли, мне было сделано серьезнейшее внушение: нельзя принимать настолько важного гостя не подготовившись, следовало обязательно прислать письмо и предупредить — самолеты из “столицы” на Роберваль летают каждый день!
Оба родственника вообще относятся ко мне, будто к заблудшей овечке. Вместо того чтобы работать на земле, Луи занимается незнамо чем в Квебеке, не принося никакой пользы ни себе, ни семейству, ни обществу. Отец уехал из Сен-Флорантена еще до моего рождения, а я бываю здесь редко, в основном но делам колледжа: в этом районе обитают интересные виды насекомых и диких животных, которыми интересуются Жерар и Амели. Причем всякий раз на лицах братьев появляется снисходительная ухмылка — по их мнению, взрослому человеку не пристало гоняться с сачком и силками за мышами и бабочками, будь они сколь угодно редкими.
Семейство немаленькое. У Терри пятеро детишек, у Робера — трое, все живут в обширном доме, когда-то построенном нашим дедом. Обликом братья схожи — высоченные, широкоплечие, с темными вьющимися волосами. Родились в один день, 7 мая, только с разницей в два года старшему, Тьерри, исполнилось тридцать четыре. Я в семье числюсь младшеньким и самым бестолковым.
Жизнь в Сен-Флорантене незамысловатая: с утра на трактор и в поле, вечером домашний обед с семьей, можно сходить в бар или просто покупаться в реликтовых соленых озерах, раскинувшихся за городом. В воскресенье — обязательно в церковь, отслушать мессу и причаститься святых таинств. Раз в неделю из Квебека привозят кино, фильмы на пленочном носителе — голографические и лазерные проекторы на Гермесе не работают. Подаренный Гильгофом многофункциональный ПМК вызвал у братцев культурный шок — защищенная от электромагнитных всплесков машинка действовала идеально. По крайней мере дети впервые в жизни увидели настоящие трехмерные мультики.
Перед нашим отбытием в провинцию Гильгоф выдал универсальные рекомендации по сбору сведений. Прежде всего надо опрашивать “социально значимых” людей: священников, врачей, полицейских. Следующими в списке стоят люди профессий интеллектуальных или близких к природе: агрономы, метеорологи или охотники. Обязательно заглянуть в читальный зал — библиотекари народ внимательный, образованный и способный приметить то, что обычно ускользает от взглядов других.
Успеха мы достигли в первый же вечер, за ужином. Началась семейная трапеза чуть натянуто — хозяева стеснялись Крылова, которого я чопорно представил молодым ученым из России, исследующим необычные геомагнитные явления на Гермесе. Коленька всегда был обаятельным и быстро сумел снять напряжение, а когда жена Тьерри подала кофе, случился вызвавший некоторое замешательство эпизод с чашкой — Крылов потом уверял, будто все произошло случайно.
Я постарался отшутиться, это, мол, всего лишь фокус, но Тьерри внимательно посмотрел на гостя и сказал:
— Был у нас тут один… фокусник. Юбер, второй сын мсье Барбена, бухгалтера из заготовительной конторы, ты его не знаешь… Сгинул четыре с половиной года назад, искали неделю с лишком, потом плюнули — туда и дорога. Опасный был человек.
— Опасный? — Я сразу навострил уши. — Чего же опасного в фокусах?
— Как думаешь, могут нормальные люди искры из пальцев извлекать? Или видеть сквозь стены? Под водой дышать? Юбер в пятнадцать лет долго болел, едва не умер, а потом сошел с ума. Поганая история вышла.