Конкистадоры Гермеса
Шрифт:
— ЧТО?? — поперхнулся воздухом Коленька. — В смысле?
— Хотели правду о вашем диагнозе — получите и распишитесь! Извините, что раньше скрывал, не хотел лишний раз вас расстраивать… Срок жизни клеток с обновленным генетическим набором многократно увеличился. На порядки. Обновление нормального человеческого организма идет постоянно, одни клетки отмирают, им на смену приходят другие, с возрастом ткани теряют воду, появляются морщины… На стенках артерий откладывается холестерин, снижается иммунитет, уменьшается количество нейронов. И так далее. Это называется простым и понятным термином “старение”, каковое всегда, во всех без исключения случаях приводит к смерти. На “Кронштадте” мы провели скрупулезнейшие исследования ваших тканей. Они стареют
— Коньячку бы… — тоскливо протянул Коленька, и Гильгоф невозмутимо направился к бару. — Док, вы не шутите? Это ведь… Ненормально!
— Никаких шуток. — сдвинул брови Вениамин Борисович, откупоривая очередную бутылку “Реми Мартена” из казавшегося неисчерпаемым запаса “Франца-Иосифа” — Ваш организм постепенно обретает библейское совершенство. Почти божественное, если угодно. Сейчас мы наблюдаем лишь первые проявления новых невероятных способностей, и неизвестно, как дело пойдет дальше… Но я уверен, что вы в любом случае останетесь моим коллегой и другом. Держите боевые сто грамм!
Крылову и мне выдали по наполненному доверху стаканчику, Веня предпочел некуртуазно отхлебывать из бутылки.
— Поймите, — втолковывал Гильгоф, — с вашей помощью человечество может увидеть прежде недоступные горизонты, начать общаться с Чужаками, совершить переворот в энергетике — зачем нужны атомные электростанции, когда каждый из нас — сам себе реактор с почти неограниченными возможностями? И потом, напрашивается очень интересная аналогия: по святому Писанию, после Конца Света, Апокалипсиса, люди вернутся к своему исходному состоянию, безупречному идеалу времен Эдема, Земного Рая. Апокалипсис стоит на пороге и показывает нам пригласительный билет на вечеринку, а вы умудрились преждевременно получить Адамову райскую благодать, причем совершенно бесплатно! Не горевать надо, а радоваться! С вас, Николай, сегодня вечером торжественный ужин в “Золотой Арфе”.
— Вы неисправимы, Веня. — Коленька наконец-то улыбнулся. — Знаете, что самое смешное? Эти… Эти странности не доставляют мне решительно никаких неудобств. Кажется, будто все происходит само собой. Я одного боялся: после всех чудес меня запрут в сверхсекретном бункере и начнут использовать в качестве подопытного животного. Очень боялся.
— Откровенно говоря, такие предложения имели место, — развел руками Гильгоф. — Увы. Скажите спасибо адмиралу Бибиреву, он мудрый человек. Решил, что вы не опасны, а наоборот — очень интересны, за вами следует наблюдать без какого-либо насилия, в естественных условиях. Дело в любом случае решится положительно…
— Повезло, — проворчал Крылов. — А вот бедолаге Юберу вовсе наоборот… Луи, рассказывай — доктору будет интересно.
Спокон веку повелось, что в глухой провинции наиболее осведомленными людьми являются врач и священник, поскольку они отвечают за самое важное: телесное и душевное здоровье своих подопечных. С медициной полюбовно договориться не получилось, зато исчерпывающую информацию о злоключениях одного из отпрысков мсье Барбена предоставил отец Фернандо. Кое о чем настоятель умолчал, ссылаясь на нерушимую тайну исповеди, но вполне хватило его собственных наблюдений и умозаключений. История вышла безрадостная — Крылов был прав, ему очень повезло в том, что таинственная “болезнь” поразила его в окружении людей понимающих…
Итак, Юбер Барбен, пятнадцати лет от роду, заболел на ферме дальних родственников, причем дотошный отец Фернандо уточнил, что перед этим мальчишка получил какую-то травму, вроде бы поранился топором, когда рубил дрова. Доктора в Сен-Флорантене питали твердую уверенность, что имеют дело либо со столбняком, либо с неким неизвестным микроорганизмом
Отец-настоятель, совсем недавно прибывший на Гермес и осваивавшийся в новом приходе, был вызван для “глухой исповеди” и последнего причастия и сам видел, что творилось с парнем — невероятные перепады температуры, коматозное состояние на протяжении нескольких дней, судороги, потеря жидкости и прочие признаки тяжелейшей инфекции. Микробиологическое исследование, ясное дело, возбудителя не выявило.
После двух недель болезни Юбер начал стремительно выздоравливать, а уже через месяц у него появились признаки экстраординарных возможностей организма. Заметили это случайно — Юбер, купаясь на соленых озерах, мог необыкновенно долго нырять, оставаясь под водой почти четверть часа. Ему это казалось забавным, другие люди пугались. Однажды парень на спор просидел под водой сорок минут и вылез на берег живым-здоровым.
Вскоре он освоил полный набор способностей, которыми сейчас обладал Русланыч, — клиническая картина развития “синдрома Крылова” повторялась почти в деталях. Регенерация, зрение в разных диапазонах, затем он научился воспламенять предметы на расстоянии, “оглушать” животных, лишая их сознания… Поползли слухи, что Юбер одержим бесом.
По настоянию консервативной и суеверной общины отец Фернандо провел обряд экзорцизма — безрезультатно. Люди начали Юбера сторониться, в глухой деревне нет ничего страшнее изоляции от общества и агрессивного страха. Мальчишка по совету ничего не понимавшего священника старался “быть как все”, но получалось плохо: его новые качества часто проявлялись непроизвольно, он не умел владеть ими. А однажды…
— …Однажды Юбер пришел ко мне с рюкзаком, — сдержанно повествовал отец Фернандо. — Поздно вечером, я уже хотел отойти ко сну. Если человеку плохо, он идет к родителям, друзьям или к священнику. Мсье и мадам Барбен боялись ребенка как огня, действительно считая его одержимым или, в лучшем случае, душевнобольным. Друзья и подруги от него отвернулись и обходили за милю, что остается? Правильно, церковь, где тебя примут и выслушают, каким бы ты ни был. Я честно пытался разобраться в происходящем, но сами понимаете — возможностей никаких, мы ведь не на Земле, где есть прекрасно оснащенные клиники, серьезные научные центры…
— Вы могли переправить Юбера в Метрополию, — сказал я. — Понятия не имею, как это делается в вашей структуре, но было бы достаточно отправить письмо епископу в Квебек, заинтересовать его, Апостольская Администратура могла найти деньги…
— Думал, — кивнул настоятель. — Но не успел, промедлил. В чем раскаиваюсь. Так вот, тем вечером мальчишка явился сюда, прихватив из дома вещи, охотничий карабин и немного еды. Сказал, что хочет со мной попрощаться и отблагодарить. Не думайте, благодарность не была материальной, он не подарил мне ничего, способного вас заинтересовать. Просто сказал спасибо. Пожаловался, что в городе ему теперь не место, а выносить злобные взгляды и шипение за спиной он уже не в состоянии — слишком тяжело. Юбер решил уйти. Я ответил, что идти некуда — из крупных поселков рядом лишь Роберваль, до Квебека две тысячи километров, кругом дикая саванна и леса на юге, хищники… Вот вам его фраза, которую я запомнил в точности: “Отец Фернандо, почему вы думаете, будто я хочу сбежать в Квебек? Тут есть другие места, только о них никто не знает. А я знаю”.
— И никаких подробностей? — насторожился Крылов.
— Сожалею. Ничего вытянуть из Юбера я не смог, задержать его — тоже. Исчезновение обнаружили быстро, начали ленивые поиски. Собаки след не взяли, никто не догадывался, что парень перед уходом из города заходил ко мне, а я промолчал.
— Почему?
— “Ген святости”, — выдохнул отец Фернандо. — Он… Гм… Тайна исповеди, понимаете?
— Он общался с теми, кто живет в Невидимом? — Я решил помочь настоятелю наводящим вопросом, гак чтобы он не мог нарушить обета. — Просто кивните.