Конкуренты
Шрифт:
— Ты намекаешь, что я вещь? Ты такой засранец.
Уэстон спокойно засучил второй рукав и, наконец, взглянул на меня. Улыбку, расплывшуюся на его до смешного красивого лица, можно было описать только как зловещую.
— Ты намного больше, чем просто вещь. На самом деле, ты всё. И это причина, по которой я не собираюсь делить тебя с кем-то.
— Ты мне не хозяин. Я сама решаю, с кем мне быть! — Я вызывающе скрестила на груди руки.
Уэстон сделал несколько шагов ко мне, и я задрожала.
— Ты
Я была готова поспорить, но мы оба знали, чем это закончится. Я распрямила плечи и решила извлечь из этого диалога максимальную выгоду.
— Почему ты избегал меня последние дни?
Уэстон отвернулся. Казалось, он задумался над моим вопросом.
— Потому что ты заслуживаешь кого-то получше, чем плейбой-алкоголик.
— Ты не алкоголик. Ты не пьешь уже четырнадцать месяцев.
Он покачал головой.
— Это не так работает: если ты алкоголик, то будешь им всегда.
— Это формальность, всего лишь слово. Важно, что ты больше не пьешь, разве нет? — Несмотря на сексуальное напряжение между нами, Уэстон слушал, и я хотела сказать больше: — А что касается плейбоя… Ты сейчас спишь с другими женщинами?
Уэстон покачал головой.
— Тогда ладно. Значит, в настоящее время ты не плейбой и не пьяница. Теперь, когда мы это выяснили, есть ли еще причины, по которым ты меня избегал?
— Ты заслуживаешь лучшего. — Уэстон смотрел мне в глаза.
— А что если я не хочу лучшего? Я, знаешь ли, тоже эгоистка: как-никак единственный ребенок у матери. И, если ты, будучи эгоистом, не любишь, чтобы твои вещи трогали другие, то я, будучи эгоисткой, точно знаю, чего хочу.
Уэстон задержал взгляд на моих губах, затем провел пальцем от подбородка к ключице, очерчивая линию пульса.
— Отлично. Но не трахайся с другими мужчинами, пока твоя эгоистичная попка получает то, что она хочет от меня.
Я прищурилась.
— Договорились.
— Снимай трусики, Фифи.
Я моргнула.
Он повторил, но грубее, выделяя каждое слово:
— Снимай. Трусики.
Я покрылась мурашками.
Мне нужно проверить голову. Хороший, красивый мужчина сейчас ждал меня наверху в баре, но вместо того, чтобы вернуться к нему, я в темном подвале с мужчиной, который только что назвал меня вещью.
Дрожащими руками я залезла под юбку, подцепила трусики, стянула вниз и демонстративно через них перешагнула.
Глаза у Уэстона заблестели. Он подошел к ближайшей стиральной машине и включил.
— Подними юбку. — Он облизнул нижнюю губу и окинул меня взглядом
— Что?
— Подними юбку и оголи задницу.
Я засомневалась, но была так возбуждена,
«Как же неловко стоять перед ним полуголой».
Уэстон приподнял меня за талию, отнес к включенной стиральной машине и осторожно усадил.
— Раздвинь ноги.
Я немного их приоткрыла.
Уэстон покачал головой.
— Шире. Оседлайте ее.
В этот момент пустая машина завибрировала и начала трястись, грозясь скинуть меня.
Уэстон понял, что я беспокоюсь и улыбнулся.
— Все нормально. Пустая стиральная машина во время отжима тебя не сбросит, так что раздвинь ноги.
Страннее этого я в жизни ничего не делала, и тем не менее, я оседлать машину, свесив ноги по бокам.
— А теперь наклонись вперед. — Уэстон улыбнулся.
Я ухватилась за передний край стиральной машины и перенесла свой вес с задницы на бедра. Разгоряченную чувствительную кожу между бедер охладил металл, а потом до меня дошло, почему Уэстон хотел, чтобы я наклонился вперед.
«О Боже… Ух ты!»
От удовольствия мне сносило голову. Казалось, я держу вибратор между ног, только лучше. Впервые в жизни я могла почувствовать, как срабатывают сразу все восемь тысяч нервных окончаний одновременно. У меня отвисла челюсть, на коже выступил пот.
Уэстон не сводил с меня глаз. Я чувствовала, как сильно он хочет меня даже на расстоянии.
Я была уверена, что вся эта затея лишь краткая прелюдия, но затем он отошел в дальнем конце прачечной и забрался на сломанную машинку.
— Что… ты делаешь? — Из-за вибрации между ног я с трудом могла связать несколько слов.
Уэстон потянулся к потолку и начал поправлять плитки, которые отодвинул сантехник.
— Чиню потолок.
— Сейчас? — взвизгнула я.
Уэстон усмехнулся.
— Поверьте, нам обоим нужно несколько минут. Тебе, чтобы завестись посильнее, а мне, чтобы остыть и не кончить, сразу же, как окажусь в тебе. К тому же мне очень надо стереть из твоей головы мысли о том придурке из бара.
Спорить я не могла, поэтому просто закрыла глаза и наслаждалась поездкой. Через несколько минут я почувствовала на шее горячее дыхание Уэстона.
— Мы все еще играем по твоим правилам?
Этот вопрос сбил меня с толку, потому что именно Уэстон устанавливал правила любой игры, в которую мы играли.
Он, должно быть, видел недоумение в моем взгляде.
— Никаких поцелуев. Только сзади, — пояснил он, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.
Мне очень хотелось, чтобы он меня поцеловал, но интуиция подсказывала, что это плохая идея.
Сглотнув, я кивнула.
Уэстон недовольно поджал губы и скрежетнул зубами, потом кивнул, снял меня со стиральной машины и поставил на ноги.