Консьерж (Пока ты спал)
Шрифт:
В пять утра он уже принял душ, надел темные джинсы и белую футболку. Крысы возбужденно бегали по своей коробке из угла в угол. Они съели всю ветчину и немного сыра. Он заглянул и в коробку с тараканами — там тоже все было в порядке.
Оставшийся до начала работы час он решил посвятить прогулке по городу. Надев темное пальто, шерстяной шарф и шапку, закрывающую уши, он вышел на улицу, покрытую легким белым одеялом. Шел снег. Киллиан держал в руках деревянную коробку, которая обычно хранилась в ящике стола его привратницкой будки.
Он направлялся на
Он легко перелез через заборчик и подошел к самому краю причала; река была покрыта льдом, но, к счастью, не полностью. Всего в нескольких метрах от его ног была проталина.
Киллиан открыл ящик и в очередной раз изучил его содержимое. Пачка конвертов, подписанных одним и тем же почерком и адресованных мистеру Самуэльсону. Подвеска, потерянная мексиканской домработницей, с фотографией ее улыбающихся детей. Еще один кулон, с жемчужиной. Очки с диоптриями в золотой оправе и другие очки, солнцезащитные. Мужская кожаная перчатка. Собачий ошейник с именем «Элвис», выгравированным на медальке.
Один за другим, предметы из деревянного ящика исчезали в воде. Письма задержались на поверхности на несколько секунд, прежде чем погрузиться в темную пучину.
Этот ритуал Киллиан повторял без определенного графика. Все зависело от того, сколько ценных вещей у него накапливалось. Когда он был уверен, что утрата каждой из этих вещей может стать причиной чьей-то печали и, что еще важнее, эти предметы нельзя использовать так, чтобы нанести еще большую боль, он топил их в реке.
В принципе, их можно было уничтожать как угодно — выбрасывать в решетку канализации, в шахту лифта, в унитаз, — но этот берег, на углу Семидесятой улицы, был особенным местом, одновременно романтичным и очень естественным. Он бросал дорогие кому-то вещи в Гудзон уже много лет, начав это делать задолго до нынешней работы. Если бы не течение, там, на дне, уже скопился бы небольшой клад.
В 6:45 Киллиан сидел на рабочем месте, в униформе и фуражке. Тротуар был очищен от снега, калитка открыта, на полу — никаких следов грязи, лифты работали, как обычно. Все вернулось к нормальному жизненному ритму и порядку.
День начинался монотонно, медленно и скучно. Желание побыстрее подняться в квартиру Клары, захватив вчерашние покупки, наталкивалось на препятствие в виде спокойного, флегматичного ритма текущих дел. Небольшое оживление вносили только старики и старушки, которым было интересно лишний раз обсудить потоп, произошедший накануне. Складывалось впечатление, что остальные уже и забыли о катастрофе, случившейся в квартире 5Б, настолько медленно и скучно тянулся этот день.
Появились специалисты из страховой компании, вместе с хозяйкой
Киллиан не видел ее глаз, но, судя по темным очкам от Шанель, они были заплаканными и опухшими или по крайней мере покрасневшими.
— Доброе утро. Как вы?
Женщина, озабоченная только оценкой страховщиков, не услышала консьержа и не ответила ему.
Она быстро вошла в лифт, кусая ногти. Вслед за ней шли два эксперта, в деловых костюмах, с серьезными лицами.
Пробыв наверху чуть меньше часа, страховщики спустились вниз. Они о чем-то шутили между собой, но, увидев консьержа, замолчали; разговор возобновился только на улице.
Чуть позже вышла хозяйка. Она перебирала кнопки мобильного телефона, не решаясь позвонить. Киллиан изобразил беспокойство:
— Что сказали? Очень плохо?
Она прошла мимо, не взглянув на него.
— Если я могу чем-нибудь помочь…
Она наконец подняла взгляд и поблагодарила его рассеянным кивком. Потом приложила телефон к уху и вышла на улицу.
Киллиану так и не удалось понять, что сказали оценщики, но это не влияло на его мнение о вчерашнем событии. Покроет ли страховка все, часть или ничего — это не имеет значения, его действия уже возымели успех. Он повторял это про себя, снова и снова, чтобы запомнить и использовать потом, когда снова начнется депрессия. «Ты это сделал, Киллиан, и хорошо сделал».
Во время перерыва на обед он выяснил, что дно крысиной коробки покрылось пометом, еда, оставленная тараканам, съедена только наполовину и потемнела, а Клара так и не ответила своей подруге Аурелии.
«Какого черта ты не отвечаешь?» Уже два дня Клара молчала, и он не мог себе представить, что творится у нее в голове. Один из вариантов — девушка усомнилась в подлинности сообщения. Киллиана очень тревожила такая возможность, но он не слишком верил в нее. Должно быть что-то еще, какое-то объяснение, которое пока просто не приходит ему в голову.
Вечером, когда пришли уборщицы и его рабочий день закончился, он отправился к сеньорам Лоренцо. Там, по крайней мере, можно отвлечься и на какое-то время перестать думать о Кларе.
Когда он вошел в спальню Алессандро, мальчик отвел взгляд в сторону.
— Ты злишься, что я вчера не пришел?
Когда они остались наедине, он объяснил — наврал, — что причиной его отсутствия стала женщина из квартиры 5Б. Он подробно рассказал, что произошло в квартире из-за посудомоечной машины, тайно «подрегулированной» его руками.
— Представь, какое у нее было лицо, когда она вошла в дом! Я этого никогда не забуду.
Алессандро слабо улыбнулся. Он уже забыл о своей обиде и был готов к сотрудничеству.
Киллиан помог ему встать. На стене мелом была сделана отметка, указывающая место, куда Алессандро удалось дойти двумя днями ранее. Он подсчитал, сколько оставалось до цели, до окна спальни.
— Смотри, — сказал Киллиан, отсчитывая шаги. — Ты уже прошел четверть комнаты. Это не так уж плохо. Прежде чем закончится зима, мы это сделаем. Ты это сделаешь! Правая нога.