Консьерж (Пока ты спал)

Марини Альберто

Содержимое пакета закончилось в 1:34, и нетронутыми остались лишь несколько вещей в шкафу. Он был доволен. Вероятность того, что Клара выберет именно те вещи, которых он не коснулся, была практически нулевой; если, конечно, ей не взбредет в голову пойти на работу без нижнего белья.

— Посмотрим, как справится твоя нежная кожа… Ты ведь мажешься кремами, да?

Настало время воспользоваться кислотой для прочистки труб. Киллиан понимал, что, если он хочет оставаться в тени, нужно быть осторожным. Слишком сильная реакция — и любой врач захочет докопаться до причины ожога. Он не должен подвергать себя риску: на коже Клары не должны появиться язвы, достаточно будет легкого, но очень неприятного раздражения.

Работа закипела

в ванной. Он налил по две капли кислоты в каждый из трех флаконов геля для умывания, потом в подтягивающие кремы для ног и ягодиц, в диспенсер с жидким мылом, в отшелушивающий крем, в гель для интимной гигиены — в этом случае количество было уменьшено до одной капли, — в стеклянную бутыль с маслом для тела, в тюбик с кремом для рук. Дезодорант он пропустил, потому что отверстие распылителя было слишком маленьким. Порывшись в косметичке, которая лежала за зеркалом, он добавил несколько капель кислоты и в крем от раздражений на коже. Если все пойдет по плану, Клара вернется с работы вся в сыпи от крапивы и воспользуется этим средством.

В 2:34 он закончил подготовку к первой настоящей лобовой атаке. Атаке, стратегически распланированной на сорок восемь часов и состоящей из нескольких последовательных действий. Атаке, которая должна была завершиться нокаутом.

Киллиан прошелся по квартире, еще раз осматривая плоды своего труда, и остался доволен. Мошки, крапива, кислота. Обратный отсчет начался.

В 2:46 он почистил зубы щеткой Клары и собственной зубной пастой; впервые он был уверен, что не проиграет. Потом помочился и пошел в спальню.

Несмотря на усталость, заснуть не удавалось: он был слишком взволнован и возбужден мыслями о том, что произойдет в ближайшие несколько часов.

Он смотрел на спину Клары, практически полностью открытую, и думал о ее коже, гладкой, чистой, великолепной. Он думал, что если все получится, то она не скоро вновь будет так выглядеть.

Ему не хотелось терять возможность ощутить эту кожу своим телом в последний раз на ближайшие — хоть бы! — несколько недель. Киллиан обнял ее сзади, обхватив руками живот и прижавшись грудью к ее спине.

В 3:30 он ослабил тесные объятия. Заснуть так и не получалось. Он решил еще немного продлить удовольствие и насладиться близостью с Кларой, как делал каждую ночь. И снова презерватив остался лежать в кармане брюк, а Киллиан вспомнил об этом, когда дело было уже сделано. Его не беспокоил риск подхватить какую-нибудь болезнь: здоровье Клары не вызывало сомнений. Что его тревожило — так это вероятность, что он оставит какую-нибудь улику, какой-то след своего пребывания.

Киллиан раздел девушку и влажной губкой тщательно вытер ее кожу, действуя осторожно и, как ему казалось, умело — его рука комфортно двигалась в промежности. Никогда раньше он не был так близок к тому, чтобы сделать женщине приятное, и он вдруг почувствовал злость, потому что она была в наркотическом сне. Нет, ему не хотелось доставить Кларе удовольствие, но он чувствовал любопытство, хотелось знать, какую реакцию способны вызвать его руки. Безусловно, проверить это не удалось бы. Девушка крепко спала и не отвечала на его нежные прикосновения, которыми он уничтожал следы смазки и того, что осталось в ее теле после их близости.

Покончив с интимной гигиеной, он перешел к коже всего ее тела. Теоретически, дезодорант без запаха гарантировал, что никаких улик не останется, но ему хотелось довести вмешательство до идеала. Смочив губку в жидком мыле с добавленной в него кислотой, он прошелся по всей спине, животу, ногам, распределяя яд по коже Клары.

На шее девушки уже появилось легкое покраснение — след от крапивы. Он вновь ощутил острый, сильный прилив удовлетворенности.

Крапива действовала, но насчет эффекта кислоты он пока не был уверен, оставалось какое-то детское любопытство. Чтобы прояснить и этот вопрос, он провел губкой по своему животу, слева, от пупка до тазовой кости. Через несколько

часов он узнает, что чувствует Клара каждым сантиметром своей кожи. Ему хотелось, чтобы ощущения были неприятными, насколько это возможно…

Киллиан обсушил тело девушки и снова надел на нее трусики и ночную рубашку.

Потом он сам оделся; оставаться не было смысла, он все равно не мог заснуть, а если бы и мог, через полчаса пришлось бы просыпаться.

Из квартиры 8А он вышел в 3:50, вошел в лифт и, не задумываясь, стал спускаться вниз. Этим утром ничто не заставит его подняться на крышу.

9

Это было совершенно исключительное утро. Впервые в жизни — никакой необходимости заряжать пистолет, крутить барабан и приставлять дуло к виску. Этим утром у него не было никаких сомнений в значимости собственной жизни, ни малейшего желания играть в страшную «русскую рулетку». Сегодня он хотел жить, ведь этот день стоил того, чтобы прожить его. Киллиан чувствовал, что Клара уже заняла в его мире особое место и направляет все его существование в новое, прежде невиданное русло. Конечно, с тех пор, как он начал опасную игру со смертью, ему не раз приходилось испытывать то, что психологи называют эйфорией. В эти моменты жизненная энергия струилась по его венам так же, как у всех нормальных людей. В такие дни ему удавалось принять решение в пользу жизни, не вставая с кровати; не нужно было подниматься на крышу, балансировать на краю моста или платформы метро. Бывало, что он принимал решение — абсолютно серьезно, без малейшего притворства, — находясь в своей каморке, в квартире какого-нибудь соседа или просто гуляя по улице. Но всегда, абсолютно всегда он, пусть на секунду, испытывал сомнение.

И только в это утро он не сомневался даже полсекунды. Он был уверен. По сути дела, этим утром он не стал заигрывать со смертью впервые с тех пор, как ему исполнилось семнадцать лет.

Всю исключительность происходящего Киллиан осознал, когда стоял под струями горячего душа.

Ни мальчишка, который кричал от боли в машине «скорой помощи» под обезумевшим взглядом матери; ни рыдания родителей в одном из жилых домов Бруклина, чей отпрыск получил страшный ожог, выпив щелочь из «случайно» оставленного открытым флакона; ни спровоцированное им выселение из дома одной пары в Вест-Сайде — ничто и никогда не заставляло его прервать ежедневную игру.

— Клара того стоит. — Слова выскользнули из его рта, пока он энергично вытирался полотенцем, возбужденный и одновременно напуганный столькими новыми событиями, происходящими в его жизни.

В 6:30 он был в привратницкой будке, беспокойный, нервный, как когда-то его однокурсники в ожидании результатов экзамена (кстати, его самого такие вещи никогда не волновали). Предстояли еще два часа тревожного ожидания, а потом он своими глазами увидит реакцию Клары на его ночные вмешательства.

Пока никто из соседей не появился, Киллиан расстегнул пиджак и задрал футболку. Участок кожи, который он ночью обработал губкой, был слегка воспален; он чувствовал неприятный, но очень легкий зуд. Ничего особенного. Он даже подумал, что выбрал слишком щадящую дозу. С другой стороны, Клара должна почувствовать еще и действие крапивы, и, в любом случае, дозу кислоты он сможет увеличить сегодня ночью. Кроме того, на лице, под мышками, в интимных местах реакция наверняка будет более неприятной и болезненной.

Он пытался убить время всеми возможными способами: слушал радио, вносил в черную записную книжку детали, которые приходили в голову, тер раздраженный участок кожи футболкой, чтобы понять, какой эффект даст трение ткани, и даже спровоцировал продолжительный разговор с миссис Норман, когда та вышла из лифта в свое обычное время. На собаках в этот раз были костюмчики розового цвета.

— Доброе утро, миссис Норман.

— Доброе утро, Киллиан. Какая сегодня погода?

— Боюсь, что зима в этом году на редкость холодная…