Консьерж (Пока ты спал)
Шрифт:
— Чтоб ты провалилась! — выкрикнул Киллиан и изо всех сил ударил кулаком в стену, так, что из костяшек пальцев потекла кровь.
Ему было нужно освободить, выплеснуть свой душевный надлом. Утро началось из рук вон плохо. Конечно, Клара могла вызвать такси, чтобы как можно скорее попасть к доктору, но он ожидал совершенно другой ее реакции. Сколько бы он ни анализировал события этого утра, он не был доволен. В его глазах Клара оставалась безусловной победительницей. А он все так же был побежденным.
В середине дня, сделав перерыв на обед, Киллиан проверил «Фейсбук» и внезапно обнаружил,
«Дорогая Аурелия, прости за задержку с ответом, но у меня была куча работы…»
Читая, Киллиан представлял себе голос Клары, ее спокойный и добродушный, как всегда, тон.
«Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, поверь мне, знаю, потому что я тоже это пережила. Чувство вины — это совершенно нормально, когда мы теряем близкого человека. Но тебе нечего стыдиться, совершенно нечего. Я уверена, твоя бабушка чувствовала, что ты рядом».
И еще несколько строк: «Надеюсь, что тебе скоро полегчает. Пока бабушка жива в твоей памяти, она с тобой. Обнимаю тебя. Клара».
Он пару раз перечитал послание. Всего несколькими строчками текста Кларе удалось свести на нет все его усилия. Мало того что слова Аурелии не пробудили в ней ни малейших отголосков страданий, связанных со смертью любимой бабушки. Было похоже, что она деликатно просит, чтобы подруга больше не беспокоила ее своими проблемами. Несмотря на вежливый тон, сообщение не давало возможности ответить. «Я уверена, твоя бабушка чувствовала, что ты рядом». В культурной форме Клара давала понять, что глубокие переживания Аурелии, ее мучительная боль, ее страдания просто необоснованны. А слова «у меня была куча работы» ясно показывали, что общение с Аурелией не входило и не входит в круг приоритетов Клары.
Вся стратегия, которую он разработал на основе письма от умирающей бабушки, не стоила выеденного яйца, и он осознал это только сейчас. Киллиан разозлился на самого себя за то, что не понял этого раньше. Из-за этой проклятой рыжей у него помрачился рассудок. Он, который всегда все контролировал, потерял способность просчитывать ходы наперед, видеть перспективы.
День продолжался так же плохо, как и начался. У него болела рука, на костяшках пальцев остались ссадины.
— Черт! — Он крикнул в полный голос, но в этот раз воздержался от удара кулаком.
Он попробовал хоть немного поднять себе настроение, перебирая в уме орудия, которые предстояло задействовать в ходе четко спланированной атаки в ближайшие сорок восемь часов. Попытался представить, что сейчас происходит внутри абрикосов, спрятанных в недрах квартиры 8А; если продавец в зоомагазине не наврал, то за несколько часов личинки должны превратиться в сотни мелких летающих тварей. Он представил себе квартиру, полную насекомых, летающих туда-сюда, и трех крысят, перегрызающих кабели и гадящих по углам. Подумал, как добавит еще кислоты в кремы и лосьоны Клары. Вспомнил каждую вещь из ее шкафа, которую обработал крапивой. И вот уже день казался ему не настолько мрачным и безнадежным.
Чтобы остаться в хорошем настроении, Киллиан решил удовлетворить одну внезапную прихоть, создать другим маленькую, но весьма заметную неприятность.
Убедившись, что в коридоре никого нет, он приостановил стирку в одной из машин, наполненной белым бельем. Он быстро положил туда лоскут ярко-красной ткани, захваченный из дома, захлопнул дверцу и снова включил стирку.
Это была внезапная вспышка, мелкое хулиганство, импульсивное и почти детское. В отличие от своих обычных поступков, взвешенных и запланированных, сейчас он рисковал. Но ему это было необходимо.
Киллиан вернулся к своей стирке; он насыпал порошок, включил машину и смотрел, как белье постепенно намокает в воде и начинает крутиться за стеклянным окошком в дверце. Он увидел серебристый пластиковый конвертик — презерватив, который выпал из кармана пижамных брюк. В голове ударило: «Да что ж такое! Вечно забываю!»
Во второй половине дня время пошло быстрее, чем он со страхом ожидал. Возвращались домой соседи, прибыла бригада уборщиц, он позанимался с Алессандро, в очередной раз отказался от граппы сеньора Джованни… и в 20:30 был уже в квартире Клары, с инструментами наготове и в отличном настроении. Рука слегка саднила, но сильно не беспокоила.
В 23:45 Клара провалилась в глубокий сон, обеспеченный ватным тампоном, пропитанным самодельным концентрированным хлороформом.
Консьержу предстояла очередная долгая ночь, и он не хотел трудиться в одиночестве. Он поднял спящую Клару и перенес ее на диван в гостиной.
Любопытно, но в этот раз она легла спать, не позвонив перед этим своему жениху. Киллиан проверил мобильный телефон девушки и убедился, что любовники много раз созванивались в течение дня; возможно, темой разговора было именно раздражение на ее коже. Наверное, после множества разговоров у них просто не осталось тем для вечернего звонка. Киллиан с удивлением почувствовал что-то похожее на ревность, как будто его не допустили к разговору, в котором он всегда принимал участие, пусть и молчаливое.
— О чем вы сегодня говорили? О том, как ты сходила к врачу? А еще?
Он задрал ночную рубашку Клары, чтобы посмотреть на ее живот. От кожи пахло лекарствами, чем-то ароматным и одновременно химическим.
Среди одежды, которую девушка бросила на пол у кровати, когда раздевалась, не было бюстгальтера. Киллиан догадался, что девушка сняла его раньше, днем. «Тебе было больно, Клара?»
Он достал коробку с насекомыми. Резкий запах протухшего сыра чувствовался даже сквозь картон. Киллиан быстро открыл коробку, перевернул ее и высыпал содержимое на голый живот девушки. Тараканы бросились в разные стороны, большинство из них побежали по дивану и дальше, на пол, но пять или шесть остались на коже Клары. Два таракана, очень быстрые, скрылись где-то под ночной рубашкой на спине. Один — и Киллиан сразу решил, что этот таракан будет его любимцем, — побежал в другом направлении, по шее Клары, и оказался на ее лице. Насекомое изучило усиками ее губы, ноздри, закрытые веки и скрылось в волосах цвета меди.