Консорциум

Глуховцев Всеволод Олегович

…Тень не ожидал от себя того, что он будет делать. Он покрывал поцелуями все тело девушки, от шеи до мягких пяточек, старательно вылизывал ее между ног, жадно вдыхая запах прокисшей страсти, чей срок хранения меньше минуты… Но он дышал ею, его корчило от необъяснимых и невыразимых чувств, он терял себя и находил, когда уже не менее старательно вылизывал ноги девушки, а она, не стесняясь, голая раскинулась на кровати, и он, кося глазом, видел, как течет ее пушистая щелка… и это вновь переполняло его вывернутой, шизофренической радостью… и вот он уже целовал ее губы, и они они отвечали ему так ласково, что он чувствовал, как легко рвется его сердце, которому он не позволял ни одного лишнего

движения. Ему казалось, что он мгновеньями исчезает куда-то и выныривает из ниоткуда, и видит перед собой непостижимо прекрасное лицо, бездонные глаза — и со страхом сознает, что может, в этой жизни ничего лучше у него уже не будет никогда, сколько б ни жить еще на этом свете. А на каком-нибудь другом — ну, до него еще добраться надо…

До рассвета было еще не близко, хотя ясно, что ночь перевалила через самую свою темную, глухую пору. Мужчина и женщина, такие до этой ночи одинокие, погружались в один сон на двоих, чувствуя, что не могут больше друг без друга. Что разлуки меж ними, конечно, еще будут — но это можно пережить, если знать, что и этим разлукам придет конец, и будет день, когда встретимся и не расстанемся больше никогда…

Тень чувствовал, что если даже девушка — агент враждебной группировки, ему все равно. Он откроется ей, и будь что будет… Но она ничего не выпытывали, ничего не спрашивала. Только вымолвила:

— Ты совсем не похож… — и не договорила.

— На разбойника? — он усмехнулся. — Да сейчас никто на себя не похож.

— Нет, — твердо заявила она. — Ты другой. Чувствуется в тебе культура.

Тень вновь усмехнулся.

— Ну, культура-не культура, а три курса университета осилил. Экономический факультет. Кстати товарищ мой, что в другой комнате — тоже, на параллельных курсах учились. Он только на юридическом.

— А потом?

— А потом вся эта бодяга грянула. И жизнь пошла… то так, то сяк, то жопой об косяк. Извини на худом слове…

— Да ничего.

— Ладно, — он закрыл глаза. — Давай хоть сколько-то поспим. Завтра, подозреваю, будет трудный день. То есть, уже сегодня…

6

Но заснуть не получилось. Разговор всколыхнул темную тяжесть в душе. Жизнь похабная, по ней течешь, как по вонючей речке, берега плывут мимо, и никак не успеваешь выбраться на них… Несет тебя этот поток, и что там впереди? Да ничего хорошего. Омут. Забвение. И смерть. Собственно, вопрос-то не «что», а «когда».

Вот так-то, бывший студент. Вопрос — когда… Но черт возьми, разве я виноват?! Старые идиоты вцепились во власть, жили по правилу «после нас хоть потоп» и дожили до того, что буря страшного бунта смела их, а страна фактически развалилась на уродливые удельные княжества, где каждый выживал как мог. И что делать молодому человеку, оставшемуся наедине с обезумевшим миром?.. Молодой человек не утонул, спасся. Спасибо Деду, бывшему вице-мэру города, которого вытеснили из кресла молодые — и однако, нормально править без него не смогли. Дед спокойно и уверенно сколотил коммерческий консорциум, островок стабильности в море хаоса, и понятно, что на этот островок потянулись многие. Но Дед вел жесткую кадровую политику, отбирал лучших — он мог себе это позволить. И так создал собственную империю, по сути — мафию. Но он, бывший крупный чиновник, не хотел уподобляться криминальному боссу. Раз уж жизнь перевернулась и пошла такими сраными буераками, то надо попытаться сохранить подобие нормального бытия, мини-государство. И его консорциум действительно выполнял отчасти государственные функции. Дед сформировал боевые дружины, патрулировавшие город и жестко пресекавшие уличный беспредел, ставил на место зарвавшихся бизнесменов-жуликов, некоторых учили очень

жестко, зато эффективно — они потом жили пугливо, с оглядкой… И в сравнении с другими областями еле живой страны здесь, несмотря на неизбежные упадок и депрессию, был хоть какой-то порядок. И за это горожане были бесконечно благодарны Деду, а мэрия и милицейское начальство молиться были на него готовы.

Он разбирался в людях. Умел находить и выдвигать самых способных. Таковыми и оказались два оставшихся не у дел студента-отличника, ставшие ближайшими помощниками — один советником, другой начальником оперативной части. С них, кстати и пошла мода на псевдонимы, а босс подхватил, это показалось ему таким нетривиальным, брендом его консорциума… ну и пошло-поехало, и уже отвыкать не хотелось. Консорциум стал для его лидеров всем: домом, работой, вселенной… И Тень, скажем, старался не вспоминать прошлое, хотя и о будущем сказать было нечего. Оставалось жить настоящим: день за днем, несет река времени — и будь что будет.

Но в какой-то момент с ним стало происходить нечто странное.

Он много лет почти не видел снов — так, что-то такое, чего толком ни рассмотреть, ни запомнить. И вдруг ему стало упорно сниться, как он быстро идет по улицам незнакомого города… Идет-идет и не успевает прийти — сон всегда обрывался на полпути. Тень недоумевал, пытался понять, что бы это значило, да не успел.

Пришли другие сны.

Самой ранней весной, сырой оттепельной ночью его накрыло исключительно яркое видение.

Оно и сейчас, через полгода легко встало перед глазами. Тень без труда вернул его — и старался задержать, чтобы вместе с ним и отправиться в страну снов. Но человек предполагает, а располагает за него…

Видение исчезло. Тень провалился в забытье.

Глава 3

1

Из тьмы его вызвал настойчивый тревожный стук.

Тень поднял голову.

В первые полсекунды он осознал, что он в борделе, рядом с ним — женщина; во вторые — что в дверь комнаты осторожно, но беспрерывно стучат.

— Да! — хрипло выкрикнул Тень. — Кто там?

— Это я, — быстрый, вкрадчивый голос Тараканыча. — Вам звонили. Просили перезвонить.

— Дед? — догадался Тень.

— Он самый.

— Иду.

Снежана проснулась, смотрела вопросительно.

— Сказка кончилась, — хмуро пошутил Тень. — Начинается быль.

Пока он одевался, девушка, накрывшись одеялом, смотрела на него, не отрываясь. Оделся, проверил документы, деньги, оружие. Все на месте.

— Ну что, — он улыбнулся. — Как там в песне: вот и пришло время разлук?..

— Ты вернешься?

— Конечно, — уверенно сказал он.

И не солгал.

Он ощущал, что его жизнь еще как-то сместилась — пока неясно, но надежда, в которую он страшился поверить, чтобы не сглазить ее, явно приблизилась, засветила ярче, как отблеск незнакомой звезды здесь, на Земле — призрачно, неуверенно, и никто не скажет, превратится ли она в настоящий свет или сгинет бесследно…

— Конечно, — повторил он. Присел на кровать и сказал просто: — Я теперь хочу быть с тобой. Ты как смотришь на это дело?

Она уткнулась в одеяло.

— Навсегда, — тихонько ответила через пару секунд.

Тень ощутил огромную радость, но постарался не дать ей хода.

— Ну и славно. Слушай-ка, оставлю я тебе малость наличности, а? Этот старый жук, небось, у вас на каждом шагу копейку отжимает?..

— Есть немного, — она засмеялась.

— Держи. Ну, до встречи.

Он хотел лишь бегло поцеловать ее, но она вдруг обхватила его, прижалась со всей силы, он неожиданности он чуть не упал, успел опереться на руки.