Конспиративная квартира
Шрифт:
Господи... Чего только не бывает на свете...
Передо мной, широко раскрыв мёртвые глаза, стоял Худорожков.
Я опустил голову, пытаясь осмыслить увиденное; и снова взглянул на него. Мёртвое лицо чуть скалилось, будто выражало глубокомысленную усмешку. От судьбы не убежишь - говорило оно. Взгляни на меня...
– Зачем его так поставили?
– спросил я, не оборачиваясь.
– Руки на затылок, - негромко сказал охранник.
– Ноги шире поставь.
– Ты что, обалдел?
– я попытался оглянуться.
– Стоять!
–
– Сейчас воткну носом в пол!
Через несколько секунд я ощутил на руках сталь наручников. Да, неувязочка вышла, подумал я, вспомнив легендарного красноармейца Сухова.
В гостиной попрежнему, не торопясь, беседовали те же лица. Теперь я не имел по их поводу никаких иллюзий.
Меня посадили на тот же стул. Обиженный стал рядом.
– Посмотрели?
– встретили нас вопросом.
– Посмотрели.
– Что-то он бледненьким вернулся, - заметило лицо, именуемое шефом. Как дела, Серый?
– Да нормально, - отмахнулся охранник.
– Спрашивал, зачем жмурика так поставили.
– Ага, любопытный, - сделал вывод шеф.
– Ты бы объяснил, что хотели на голову, но так показалось удобней.
Охранники хмыкнули.
– Пообедаем?
– теперь шеф адресовался ко мне.
– Спасибо. Без меня.
– Что так?
– Руки заняты. И аппетит пропал.
Шеф игриво удивился.
– Это очень странно. У нас тут никогда ничего не пропадает. И вдруг... Как ты сказал? Аппетит?
Охранники гоготнули.
– Ладно, побеседуем без обеда. Садись-ка ближе.
Я неохотно подвинулся; как камень, который толкнули с места. Но меня ловко подняли, стул переставили и опять на него посадили. А далее случилось вот что: шеф внезапно подался вперёд в своём кресле и уставился на меня, как чёрный Тайсон на противника перед ужасной дракой. Но телекамер здесь не было и вес у нас был разный, и потому я демонстративно отвернулся. Однако, чтобы это не сочли бегством с поля боя, я начал произносить речь.
– Чего на меня глядеть?
– говорил я.
– У меня руки скованы железом, я аппетита лишился от переживаний, а он глядит. Инструкций ни от кого получить не могу, домой не отпускают...
– Дались ему эти инструкции, - с досадой сказал шеф.
– Самоха, заткни его.
В то же мгновенье мощный кулак воткнулся мне в живот. Не кулак, а настоящая кувалда у этого белобрысого. Я выдохнул какое-то междометие и прервал речь.
– Всё, Конус, всё, - строго произнёс шеф.
– Демократию на этом кончаем. Выступления не по теме отменяются, никаких плюрализмов, едрит ихнюю мать. Ты готов к деловому разговору? Или... ещё не готов?
– Готов...
– прохрипел я, понемногу разгибаясь.
– Тогда начнём. Инструкция, если уж ты так её хочешь, есть. Очень короткая: отвечать без брехни на все вопросы. Я вопросы задаю, ты на них мигом отвечаешь. Дело тогда пойдёт. Ты зачем, э... металл у Худорога взял? Для какой надобности?
После этих слов наступила оглушительная тишина. А может, я просто лишился
Тут губы зашевелились и я услышал:
– Чего молчишь?
Нет, со слухом у меня всё в порядке. Потому что следом я расслышал, как кто-то спросил:
– Пощиплем ему пёрышки? Чего ждать...
Это сказал белобрысый.
– Я что-то не пойму, - медленно, рассудительным голосом начал я. Какой металл я взял? Когда взял? Зачем? Объясните. Я ничего не понимаю.
Этот, как его... Филарет Назарович откинулся назад и захохотал искусственно-раскатистым смехом. Но скоро оборвал смех и спросил с презреньем в голосе:
– Знаешь, почему мне смешно?
– Нет, откуда же, - быстро ответил я, хотя вопрос был риторическим и вовсе не требовал ответа. Но мне хотелось, чтобы он не чувствовал себя хозяином в разговоре.
– Я знал заранее, что ты на мой вопрос ответишь, сучонок, - заявил он, распаляясь.
– Я знаю твои намерения. Я вижу тебя насквозь. Мне с тобой неинтересно!
Он воспламенялся яростью от собственных слов и в конце монолога уже исступлённо орал.
Я пожал плечами.
– Пора?
– опять скромно спросил белобрысый, внимательно слушавший нашу беседу.
– Подожди ты, - отмахнулся я.
– Успеешь. Я очень хотел бы узнать, каковы мои намерения, - обратился я к шефу, решив, что беседовать о чём-либо всё-таки лучше, чем молчать и быть нещадно битым.
– Мне лично мои намерения до сих пор неизвестны. Как и твоя логика, естественно. А отчего всё это известно тебе - понять не могу. Не сочти за труд объяснить; это поспособствует лучшему взаимопониманию.
– Неплохо излагает?
– обратился шеф к охранничкам.
– Но впустую пропадут его красивые слова, ребята.
– И, оборотившись ко мне, он продолжил: - А ты уверен, что оно нужно?
– Что нужно?
– Взаимопонимание.
– Уверен. Я, может, кое-что знаю из того, что тебя интересует.
– Ага. Это ценно. Да только мне на твоё взаимопонимание плевать. Однако ты сильно хотел знать мою логику. Так?
– Так!
– рявкнул я, передразнивая его.
– Сильно хотел.
– Ещё бы!
– тут он, обнаружив мой сарказм, сбавил тон.
– Образованному человеку без логики никак нельзя. Интеллигент, он помрёт без неё, как... как без прививки от спида. Надо пойти навстречу, а?
– он опять поглядел на охранников, внимавших всему молча, потом на меня и нехорошая улыбка, предвещавшая, видимо, немалые неприятности, вдруг появилась на его лице. Моя логика в том заключается, что я знаю вашу сучью породу. До последнего ноготка знаю. Ты сейчас будешь чернуху гнать изо всех сил, пока я тебе не устрою хорошенький Освенцим. Понял? Здесь же, не отходя от кассы. И что ты после этого будешь делать?