Констанция. Книга четвертая

Бенцони Жюльетта

— А потому, что ты лишил меня всего. С твоего молчаливого согласия все желали моего падения.

— Но почему же ты тогда не противилась?

— Я уже не могла, все меня предали, все толкали на этот поступок.

— Но ведь я люблю тебя!

— Любовь — это другое.

— Неужели в твоем сердце нет ни капли жалости?

— Нет, ни единой капли. В моем сердце, кроме ненависти к тебе, нет ничего и ничего не будет.

— Но ведь я делаю для тебя все, выполняю любой твой каприз, твое малейшее желание.

— Что ж, не выполняй, мне все равно, можешь ничего не делать, можешь просто пользоваться

мной так, как пользуются лошадью или охотничьей собакой.

— Замолчи или я убью тебя!

— Может быть это было бы к лучшему. Но навряд ли у тебя хватит смелости на подобный поступок, навряд ли, — Констанция явно подзадоривала короля Витторио.

А он был уже вне себя от ярости. Его губы дергались, а лицо было бледным как у смертельно больного. Он сжимал и разжимал кулаки, готовый в любой момент броситься на женщину.

Король понимал, силой он ничего добиться не сможет, Констанция все равно останется непобежденной и неприступной.

» Что же делать? Что же делать, — судорожно думал король Витторио, — как заставить эту женщину полюбить меня? Как? Чем?«— Что я должен сделать, чтобы ты полюбила меня? — король обернулся и посмотрел на Констанцию, сидящую на краю постели. — Не знаю, — ответила женщина.

— Может быть, мне надо умереть?

— Может быть, — пожала плечами Констанция, прикрываясь от взгляда короля шалью.

Итак наша любовь все разрушила, больше нечего разрушать, ничего не осталось — ни семьи, ни королевства. — Все еще можно поправить, ваше величество, — усмехнувшись, сказала Констанция.

— А я ничего не хочу поправлять, я хочу, чтобы все сгорело, чтобы все летело в тартарары!

— Тогда, — Констанция вновь пожала плечами, — я не знаю, что вам посоветовать, ваше величество.

— Пошла ты к черту, к дьяволу! Ты исчадие ада, ты моя вечная мука!

— Я вас не принуждала мучиться и не хотела быть вашей любовницей и фавориткой.

— Не хотела! — зло прошипел король, выскакивая из комнаты. — Слуга! Слуга! Карета подана?

— Да, так точно, — тут же появился молодой слуга, — ваше величество, карета подана.

— Я сейчас уеду, ты ничего не желаешь мне сказать? — обратился король Пьемонта Витторио к Констанции.

— Нет, ничего, все уже сказано, — Констанция даже не смотрела в его сторону, она связывала узелки на бахроме шали. — Да посмотри ты на меня, может быть, ты видишь меня в последний раз!

— Никак наш король собрался на войну?! Он решил поступить благородно и пролить кровь за отечество?!

— Замолчи! — воскликнул король, громко хлопнув дверью. Констанция слышала его торопливые шаги слышала злые окрики на слуг. Она подошла к окну и облокотясь на подоконник, выглянула во двор.

Король вскочил в карету, звонко щелкнул кнут, и шестерка белых лошадей сорвалась с места. Карета загрохотала и исчезла за воротами. И только сейчас по щекам Констанции потекли слезы.

» Боже, Боже, зачем все это? Почему все случилось именно так? Почему король так ослеплен своей любовью? Почему он не отпускает меня от себя? Что делать, как быть дальше?«Она прикоснулась к своему медальону, будто бы он мог ей помочь, будто холодный жемчуг мог помочь ей ответить на вопросы, мучившие Констанцию.» Боже, как все ужасно и как давно я не видела

своего сына. Как он там? Мой маленький сын, мой Мишель, ты такой славный и должно быть, сейчас ты похож на Армана. У тебя, должно быть, такие же голубые глаза как у него, ты, должно быть, такой же веселый и нежный. Боже мой, как ты далеко от меня, почему я не могу все бросить и прижать тебя к своей груди, почему? Почему?..«Констанция, накинув на плечи шаль, вышла в коридор и пошла на балкон. Ей не хватало воздуха, а еще она спешила на балкон, потому что хотела увидеть королевскую карету.

И действительно, она увидела шестерку белых лошадей, которая мчалась по дороге, поднимая клубы желтоватой пыли. Она следила за каретой до тех пор, пока та не скрылась за холмом.» Неужели король никогда не вернется ко мне? Неужели действительно я навсегда останусь одна? А может, это к лучшему, может быть, тогда я смогу покинуть Пьемонт и вернуться в Париж «. Констанция все еще надеялась, что уехав из Пьемонта, онасможет решить все проблемы. Но как она ошибалась! Ее ожидали такие испытания, о которых она даже и не подозревала.

ГЛАВА 10

Уже четвертый месяц шла кровопролитная война. Разрушались города, горели селения, умирали люди. Король Пьемонта Витторио взял на себя роль главнокомандующего. Стоны раненых, взрывы пушечных ядер.

Войска короля Витторио то наступали, то держали оборону. Это были ужасные времена. Королевство было разорено, а война требовала все новых и новых денег. Солдаты гибли, надо было нанимать новые войска, и король Витторио понимал, что если еще полгода эта война продлится, его королевство будет разореноначисто. Крестьяне не успевали убирать урожай, земли не обрабатывались и цветущий ранее Пьемонт выглядел теперь заброшенным и разоренным.

Войска короля Витторио отступали, и война шла на землях Пьемонта. Солдаты дрались ожесточенно, понимая, что в их руках судьба родины.

Король Витторио был всегда впереди своих войск и дрался всегда не щадя жизни. И солдаты, и придворные изумлялись, видя короля на черном жеребце, скачущего впереди пехоты.

— Боже, да он совсем потерял голову! — говорили придворные. — Да если он будет таким безрассудным, мы скоро останемся без короля.

Но ни пули, ни осколки пушечных ядер, ни штыки короля не брали. За все время, которое он провел в боях, его даже ни разу не ранило, и у солдат уже появилось твердое убеждение, что их король заговорен от пуль, что смерть ему не страшна.

Вокруг гибли люди, а Витторио с безрассудной смелостью выхватывал свою шпагу, пришпоривал жеребца и бросался вперед.

— За мной! За мной, мои верные воины! — восклицал король Витторио, летя на своем жеребце впереди всех.

Солдаты, охваченные азартом и примером своего монарха, рвались в бой. Силы обычно были неравными, но безрассудная смелость делала свое дело и время от времени войска Пьемонта одерживали победы.

Солдаты любили своего монарха, ведь он делил с ними все тяготы и невзгоды военной жизни. Он так же, как и простой воин, спал на земле, подложив седло под голову, укрывался плащом и питался кое-как. Единственной привилегией, которой он пользовался — это всегда, во всех атаках быть впереди.