Констанция. Книга четвертая
Шрифт:
— Ты что-то сказала, дорогая? — наклонялся к Констанции король.
А Констанция делала вид, что спит, хотя король видел, как подрагивают ее длинные ресницы и он понимал, что Констанция задумалась о чем-то глубоко сокровенном, о том, чем она никогда не поделится с ним, даже если когда-нибудь произойдет чудо, и она полюбит его.
— Констанция, — шептал король, — ты для меня дороже всего на свете, дороже семьи, дороже престола, дороже моего королевства. Ты заменила мне все, ты стала моей жизнью и единственной целью. И тыполюбишь меня, я это знаю, — в каком-то яростном
Затем он поднимался и начинал нервно расхаживать из угла в угол. Он, как ни напрягался, не мог себя заставить думать о королевстве, о войне, о том, что бросил войска и убежал с поля боя, лишь только узнав, что его возлюбленная заболела и ей угрожает смерть. А ведь война стоила жизни тысячам других людей, войналомала тысячи судеб. А король пожертвовал этими тысячами, решив спасти всего лишь одного единственного человека, одну женщину, причем ту, которая его не любила.
Прошло еще несколько дней. Однажды, на рассвете, у загородного дворца короля Витторио остановилось несколько карет. Из них вышли министры и военачальники. Они были испуганы и суетливы.
Дворецкий распахнув дверь, и министры оказались во дворце.
— Где король?
Дворецкий развел руки в стороны и указал головой наверх.
— Но его величество никого не принимает, он не желает ни с кем встречаться и разговаривать.
— Ох, — тяжело вздохнул министр. — Наш король уже совсем сошел с ума, — зашептал один военачальник другому.
Королева Пьемонта сидела за письменным столом и плакала.
— Как все ужасно! — шептала она. Дверь тихо открылась и к матери подошел сын. Он положил ей руки на плечи.
— Почему ты плачешь, мама, что случилось?
— Сынок, случилось самое ужасное, что только могло быть…
— Что, кто-то умер?
— Нет, война проиграна, французы требуют капитуляции.
Тринадцатилетний Витторио наклонил голову.
— Мама, не стоит плакать, я стану королем и тогда я верну все наши земли, я изгоню французов из Пьемонта, мы будем править вместе с тобой.
— А отец?! — воскликнула королева.
— Он мне после всего — не отец.
— Но он король, сынок, опомнись, что ты говоришь!
— Нет, мама, — слишком сурово и абсолютно не по-детски произнес Витторио, — он уже не король, королем буду я. И это время, поверь, наступит очень скоро.
— Сынок, боже, как это все ужасно! — королева прижала наследника к груди и стала приглаживать взъерошенные волосы. — Сынок, ты сам не знаешь, что говоришь, ведь отец тебя любит.
— Нет, он не любит меня, не любит тебя, он любит только эту женщину, — ребенок тряхнул головой, указывая вверх, туда, где находилась комната Констанции.
— Он даже не вышел к своим министрам, — сказала королева.
— Значит, он не король, — вновь сказал Витторио-младший.
— Нет, сынок, не надо так говорить, твой отец пока еще король. У взрослых свои проблемы и понять их, зачастую, не так просто. Но поверь, твой отец хороший человек, честный.
Я не хочу больше о нем слышать, — Витторио освободился от объятий матери, гордо вскинул голову и пошел в свою спальню.
А королю Пьемонта
— Скорее! Скорее! — обернувшись, торопил слуг король Витторио, хотя те и так суетились изо всех сил.
Наконец, ванна была полна. Король Витторио поднялся и, взглянув на старого лекаря, отдал распоряжение.
— Засыпайте, доктор.
— Слушаюсь, ваше величество, — поклонился лекарь и, засучив рукава, принялся сыпать в горячую ванну всевозможные порошки и лить какие-то зловонные зелья.
Над ванной сразу же заклубился едкий пар, пахнущий серой.
— Это невыносимо, — прошептала Констанция, судорожно дергаясь на постели.
— Потерпи, скоро тебе станет легче.
— Мне никогда не станет легче! — выкрикнула Констанция, дергая связанными руками.
Король пощупал воду и подошел к постели больной. Констанция вновь открыла глаза и воскликнула:
— Зеркало, дай мне зеркало!
— Оно тебе ни к чему, — ласково сказал король.
— Нет, я прошу, дай, я хочу глянуть, на что я стала похожа.
— Это не очень прятное зрелище, дорогая, но зеркало ты вскоре получишь.
— Я хочу сейчас, — закапризничала Констанция, — немедленно!
— Сейчас ты его не получишь, — строго сказал король и взмахом руки отослал слуг из комнаты.
Когда захлопнулась дверь, к королю приблизился лекарь и прошептал:
— Ваше величество, ванна готова, можете приступать.
— Благодарю тебя.
Старый лекарь учтиво поклонился и семенящей походкой направился к двери.
Когда она закрылась, король Витторио подошел к постели Констанции, держа в руках острый нож, быстро перерезал веревки, связывающие руки, а затем бережно и аккуратно снял маску с лица своей возлюбленной. Констанция понимала, что зеркало король не даст и поэтому смотрела на выражение его лица, пытаясь прочесть на нем, как она выглядит. Но на лице короля было всего лишь ласковая, немногоробкая улыбка. Сняв маску, король принялся раскручивать ткань, которой была укутана его возлюбленная.
Констанция лежала неподвижно, полностью отдавшись в руки королю Витторио.
Она немного брезгливо смотрела на пропитанную мазью ткань, которую Витторио бросал на пол.
И наконец, ее будто прорвало
— Это омерзительно, это очень гадко! Зачем ты это делаешь, Витторио?
Король на несколько мгновений замер и посмотрел в глаза Констанции.
— Я говорю тебе, это очень гадко!
— А мне нравится, — равнодушно промолвил Витторио.
— Нравится? Ты что, сошел с ума?
— Возможно, дорогая.