Констанция. Книга четвертая
Шрифт:
— Если еще кто-нибудь приблизится, застрелю! — рявкнул король.
Толпа крестьян бросилась врассыпную.
— Вот так! — сказал Витторио, закрывая дверь и задергивая шторы. — Кучер, гони! — выглянув в окошко, бросил король.
— Ваше величество, дорога запружена, там люди.
— Гони, я тебе сказал!
И кучер, приподнявшись на козлах, стал щелкать кнутом и истошно кричать:
— Дорогу королю! С дороги! Два офицера верхом, с факелами в руках, помчались впереди кареты, расшвыривая людей направо
— Мне наплевать на них на всех, — шептал король, склонясь к Констанции, — мне наплевать на Пьемонт, у меня есть только ты и больше ничего и поэтому я пойду на все, чтобы спасти тебя. Констация закрыла глаза.
А король гладил своей крепкой ладонью ее волосы, не уставая приговаривать:
— Ты для меня все. Спи, спи, Констанция, спи моя дорогая.
Карету подбрасывало, трясло, а Констанция и в самом деле заснула. Силы понемногу возвращались к ней.
Когда Констанция проснулась, в окошко кареты ярко светило солнце. Она даже зажмурилась.
— Боже, солнце, — прошептала женщина.
— Да-да, солнце, уже полдень, дорогая, сейчас я буду тебя кормить.
— Где мы? — Констанция выглянула в окошко.
— К вечеру будем у границы Пьемонта.
— Ах, да, я и забыла, ты спасаешь меня, бросив королевство.
— Я тебе уже говорил, плевать мне на корону и на все почести, для меня нет ничего важнее, чем ты, Констанция, чем твое здоровье, за тебя я готов отдать все. Констанция улыбнулась.
— Птицы поют, — вдруг произнесла она.
Король вздрогнул, будто ему сказали что-то ужасное.
— Да-да, птицы, — он отдернул шторку на втором окне.
Какой красивый день, — вдруг сказала Констанция, видя лишь проплывающие за окном деревья и голубой горизонт.
— День красивый, — как бы не понимая, о чем говорит Констанция, произнес король.
— Да, день красивый, — повторила женщина.
— По-моему, ничего особенного, день как день, — пожал плечами король. — А как ты себя чувствуешь? Констанция вздрогнула.
— Не знаю, — она медленно вытащила руку из-под одеяла и взглянула на свою кисть, обезображенную засохшими язвами. — Ужасно! — прошептала она.
— Да нет, что ты, уже хорошо, — принялся успокаивать ее Витторио. — Видишь, они подсохли, зарубцевались, не гноятся, скоро ты окончательно поправишься.
— Нет, нет, я буду выглядеть ужасно!
— Не переживай, — попробовал успокоить свою возлюбленную король.
— Я даже боюсь брать в руки зеркало.
— А ты пока и не бери его, тем более, что я скажу, чтобы тебе его не давали.
— Боже, опять запреты.
— Да, зеркало пока еще тебе, Констанция, ни к чему. Вот через несколько недель, может быть через месяц, я сам тебе его дам.
— Через месяц… — прошептала Констанция, — какой это большой срок!
— Да нет, по сравнению с тем, что мы с тобой пережили,
Карету подбрасывало, покачивало, а король держал в своих ладонях руку Констанции и говорил:
— Скоро все будет хорошо, все будет хорошо. Но Констанция не слышала этого, она вновь уснула.
ГЛАВА 13
Прошел еще месяц. И вот однажды утром король Пьемонта Витторио распахнул дверь комнаты, в которой на огромной постели под белым балдахином лежала Констанция. Ее лицо скрывала маска, на руках были повязки.
— А вот и я, — сказал король, входя в комнату.
— Что? Что ты говоришь? — послышался голос Констанции из-под маски.
— Я говорю, мы с французами подписали перемирие.
Король подошел к огромному окну и распахнул шторы, а затем открыл рамы. Послышался колокольный звон. Констанция вздрогнула. — Перемирие с французами?
— Да-да, дорогая, сегодня, так что война окончена. Французские корабли уже в Генуе, король прошелся по комнате, сорвал с головы парик и небрежно швырнул на кресло.
Все зеркала в этой комнате были затянуты тканью, на стенах светлели прямоугольники. Когда-то, до начала войны, здесь висели прекрасные картины, а сейчас вся мебель в этом дворце была собрана наспех.
— Может быть, ты хотела бы видеть кого-нибудь из французов? Может быть, среди них даже есть твои знакомые?
Констанция приподнялась на подушке.
— А ты попытаешься меня остановить? — спросила она немного зло. Витторио обернулся.
— Ну почему, Констанция, ты настаиваешь на таком поведении?
— На каком?
— Ведь у нас все хорошо, перемирие, ты поправляешься, а между тобой и мной как будто бы опять продолжается война, — король сбросил камзол и расстегнул на груди рубаху. — Мне кажется, — Витторио подошел и уселся в изголовье, — вскоре мы будем уже в Турине. Ты к этому времени окончательно выздоровеешь.
Констанция вытащила из-под одеяла руки и просунув их под маску, стала ощупывать ими свое лицо.
— Мне пока не хочется ехать в Турин, я хочу жить здесь. И еще у меня есть желание все изменить — все, буквально все — и начать нашу с тобой жизнь сначала.
Король сел на постель, ему было приятно слышать подобные слова от Констанции.
А она тоже поднялась и, прижавшись спиной к высокой резной спинке кровати, огляделась по сторонам.
— Мне здесь ужасно не нравится. Все здесь собрано наспех, лишь бы как. А я могу обставить этот дворец, купить новые картины, сделать новый интерьер.
Король взял Констанцию за руку и принялся развязывать повязки.
— Я хочу все начать сначала, все.
— Ты плохо врешь, Констанция, — произнес король Витторио, снимая с левой руки своей возлюбленной повязку.