Констанция. Книга первая
Шрифт:
— Ваша светлость, океан — вещь серьезная. Иногда выходишь из порта и думаешь, что уже через день будешь на месте. Но вдруг налетит ветер или, наоборот, стихнет, и мотаешься посреди бескрайней равнины целую неделю.
— Надеюсь, этого не произойдет, — недовольно наморщил лоб граф Аламбер.
— Я тоже хотел бы надеяться.
Капитан достал из кармана массивную трубку, украшенную серебряными кольцами, сунул ее в рот и вразвалку зашагал по дощатому причалу к своему паруснику.
— Скоро начнется отлив, поэтому лучше поспешить — на ходу
— Все зависит от вас, капитан, я готов отплыть сию минуту.Рене подхватил свой сундучок и отправил экипаж, предварительно посмотрев, не забыли ли чего женщины.
Констанция, держа на руках куклу, уже поднималась по шаткому мостику на борт»Святого Антония». Жанет судорожно хваталась за веревочные перила, боясь ступить на сходни.
Один из матросов радостно осклабился и придержал ее за локоть.
— Мадемуазель, позвольте вам помочь, — с провансальским акцентом сказал матрос.
Побледневшая Жанет согласно закивала и, поддерживаемая под руку широкоплечим матросом, благополучно перебралась на борт корабля. Но все равно испуг не покидал ее лица. Ведь парусник, с берега казавшийся огромным, покачивался на небольших волнах как перышко, и молодую девушку охватил страх.
— А мы не утонем, месье? — обратилась она к матросу.
— Да что вы, мадемуазель, я уже десять лет плаваю и еще ни разу не тонул.
Жанет немного успокоилась.
— А что, ваш корабль все время так качается?
— Да нет, сейчас он стоит как вкопанный, а вот выйдет из бухты, вот тогда качать будет как на качелях.
— Ой! — воскликнула Жанет. — У меня от качелей кружится голова.
— Наверное, мадемуазель, вас будет тошнить, — заулыбался матрос. — Знаете, мадемуазель, я бы вам посоветовал перед отплытием выпить немного рома.
— Но меня, месье, и от него тошнит.
— Тогда я знаю еще одно верное средство, но оно помогает только мужчинам.
— Что же это такое? — поинтересовалась девушка.
— Надо беспрерывно курить.
— Фу, какая гадость! — фыркнула Жанет и только сейчас смогла разобрать, насколько страшное лицо у этого матроса.
Встреть она его где-нибудь на дороге, она бы завизжала и бросилась прочь. Действительно, широкоплечий матрос выглядел настоящим разбойником. Глубокие шрамы прорезали его лицо, словно морские волны гладь океана. Он бын небрит и непричесан, а голубые глаза свирепо смотрели из-под косматых бровей. Во рту не хватало переднего зуба, а на правой руке не было двух пальцев. Его волосатая,
Загорелая до черноты рука напоминала клешню краба и казалось, что ему доставляет удовольствие постоянно демонстрировать девушке свою искалеченную кисть.
Начался отлив. Рыжебородый капитан поднялся на мостик и грозно принялся отдавать приказания.
Сходни с грохотом были подняты, матросы бросились на мачты, захлопали паруса, и»Святой Антоний» медленно отчалил от причала, направляясь к выходу из бухты.
Путешественники еще не заняли свои каюты. Они стояли на палубе и смотрели,
Едва»Святой Антоний» свернул за мыс, как паруса наполнились упругим ветром и казалось, чья-то невидимая рука понесла корабль по волнам. Он переваливался с гребня на гребень.
Женщины вцепились руками в поручни. Констанция прижалась к отцу и восторженно смотрела на голубые волны, на пенные гребни, на тугие паруса и на стремительных чаек, которые носились над парусником, будто прощаясь с ним.
Птицы тревожно и надсадно кричали, касались крыльями воды и вновь взмывали в небо.
— Какие большущие птицы! — сказала Констанция отцу, глядя как одна из чаек опустилась на рею мачты.
— Это чайки, Констанция.
— А почему у нас в парке не живут такие большие птицы?
— Они живут только на море, они ловят рыбу. Вот, посмотри.
Отец указал Констанции на чайку, которая ловко спланировав, изящно коснулась воды и взмыла, сжимая в клюве серебристую трепещущую рыбу.
Несколько часов с правого борта плыл берег. Были видны далекие холмы, кое-где сверкали на солнце башни соборов, теплый и свежий ветер порывами ударял в натянутые паруса. Светило яркое солнце, сверкали волны и уходить с палубы в тесную каюту не хотелось.
Граф Аламбер, поставив ногу на свой сундучок, смотрел в голубеющий горизонт. Он заметил, как из-за горизонта медленно плывет навстречу паруснику небольшая темная туча.
А капитан парусника поглядывал на эту с первого взгляда небольшую тучу очень настороженно, то и дело прикладывал ладонь к глазам и вглядывался в темневший горизонт.
— Мне что-то не нравится эта туча, — обратился он к одному из матросов.
Тот взглянул на небо, смочил слюной указательный палец и поднял над головой.
— Да и ветер крепчает, капитан, — сказал матрос, — не нравится мне все это.
Рыжебородый капитан неторопливо спустился с мостика и подошел к своим пассажирам.
— Ваша светлость, — обратился он к графу Аламберу, — я думаю, нам лучше будет завернуть в какую-нибудь бухту и отложить на время нашу поездку.
— А в чем дело? — осведомился граф Аламбер. Капитан предложил графу отойти немного в сторону и они, застыв у мачты, стали вглядываться вдаль.
Видите вот ту темную тучу? Граф утвердительно кивнул.
— Она предвещает шторм.
— Шторм? — изумился граф. Он не мог поверить, что их может ожидать шторм, когда в небе так ярко светит солнце.
— Да-да, граф, самый настоящий шторм, чувствуете, как крепчает ветер?
Мачты над их головами поскрипывали, парус, натянутый до отказа, потрескивал, казалось, еще один порыв-и он сорвется.»Святой Антоний» быстро мчался вдоль берега, то и дело подскакивая на высоких волнах.
— Вы думаете, это опасно? — спросил граф Аламбер.
— Все может быть, — задумчиво произнес рыжебородый капитан, — океан шутить не любит, пусть даже это и узкий пролив.