Конструктор: Послание будущего
Шрифт:
Но больше всего в Инесс меня поражала ее религиозность. Такая тяга к Богу казалась мне несовместимой с ее работой. Меня это искренне удивляло. Ее жгучие рассказы, наполненные любовью к семье и родным, наталкивали меня на мысли об одиночестве. Ведь, к сожалению, из родни у меня был только старый отец, да и то он лишь изредка выходил на связь, после того, как я не оправдал его ожидания о моем будущем.
Что касается матери, ее знать мне не довелось. Она умерла во время ограбления. Удивительно, не правда ли? Будущее защищённости, безопасности и вот – ограбление. Это долгое время меня это
Больше всего ей не нравилось, когда я говорил, не подумав. А такое случалось довольно часто. Один раз я умудрился сказать:
–Жуть, да кто такую захочет, ты в тысячу раз красивее.
Дернул же кто-то меня за язык сказать такое, пока она разбирала очередного робота. И то, что я ее и правда считаю очень красивой, меня не оправдывает. Прислушиваясь к ее мнению и считаясь с ним, я старался больше не трогать неприятные для нее темы, сдерживая свои неуместные высказывания в некоторых вопросах.
Я видел запал в глазах Инесс, что бы она ни делала. Это словно манило меня остаться подольше в подвале, где она работала. Там было светло и достаточно просторно, но я все равно не мог долго находиться в той атмосфере. Повсюду валялись искорёженные после утех куклы, ждущие своей очереди на ремонт. Даже тошно было представить, через что им приходилось пройти, чтобы попасть сюда.
глава: грянет гром
Мой дорогой друг Джон недолюбливал науку, для него она была крупной рыбой ему не по вкусу. Все эти робоняни, помощники были ему чужды. Есть полная пинта – есть диалог. Все просто.
Встретился я с ним, когда помогал в одном из отделений физиотерапии.
Джона привезли к нам в госпиталь без правой ноги. Вдаваться в подробности он не любил, поэтому как он получил травму я узнал позднее. Случилось это на полигоне – обычное безопасное испытание.
–Давно было пора доверить проверку новой военной техники робосолдатам – рявкнул недовольный медбрат, занося тело в палату. Все знали расклад армии: доверять роботам – не доверять себе.
Удивительно, как власти с пеной у рта урезают права и зарплаты ученых, врачей, зато спокойно относятся к этому. Позволить проверять новые боевые разработки на людях, надеясь, что все пройдет гладко. Полнейшее безумие!
Через меня проходила куча народа, но, как правило, никто не цеплял, они приходили, мы им помогали, и на этом все. Люди бесследно исчезали из моей жизни. Когда к этому привыкаешь, жизнь становится проще. Зачем привязываться, сочувствовать? Про Джона я тоже так думал: еще один, бесследно пропадающий странник.
Зайдя в палату, я увидел, как он сидит в скрюченной позе на кушетке. Смутило ли это меня? Конечно. Я глубоко вдохнул, чтобы позвать медсестру. Он вдруг перебил меня, промычав:
–Док, сделай что-нибудь.
Я точно знал: при таком ранении вкачивают лошадиную дозу снотворного и это пугало меня до дрожи.
Глаза Джона горели алым цветом, белки заполнила кровь, а по щекам текли крупные слезы. Он держался двумя руками за
Его хриплый голос, замученный болью, до сих пор в ушах стоит.
К сожалению, из-за запрета нейронауки врачи могли только пообещать хлипкий протез и обезболивающие на всю оставшуюся жизнь. А что до жизни, все знали: у таких солдат она была совсем недолгая. Посвятив себя Родине, они получали рано или поздно травмы, не совместимые с жизнью. Уверен, были и те, кто сходили с ума от своей беспомощности. Знавал я и таких, кто шел ва-банк, продавая свое тело на эксперименты. Во благо государства, конечно же. От этого все мне казалось пустым. Передо мной сидел парень с целями и идеалами, которые привели его в тупик.
–Поражающее детское легкомыслие, – подумал я, глядя на него.
Высшее военное образование довольно дорогое удовольствие, без которого мечта о высоком звании все равно, что ребячество, и, даже зная это, он пытался сделать карьеру таким дурацким способом: броситься на полигон без подготовки, думая, что все обойдется.
Уложив его на кушетку, я проверил показатели. Болевой порок почти превышен.
–Как быть? – спрашивал я себя, метаясь по палате. – Да как при такой боли ты в сознании?
Ужасала одна только мысль, что он может умереть от травматического шока.
–Тебе же уже ввели двойную дозу анестезии! – добавил я, изучив его мед карту.
Я не понимал, как это возможно. Внезапно меня словно поразила молния, побуждающая начать действовать. В моей практике не было людей, которые даже после одной дозы были в сознании, а тут ввели две.
Нужно было что-то срочно предпринимать. Нажав кнопку вызова бригады, я выстроил в голове фронт работ. Мне необходимо было остановить кровопотерю, уложив его обратно на кушетку.
Традиционным органом боли считают так называемые ноцицепторы (это нейроны, которые реагируют на повреждающие и потенциально опасные стимулы, посылая сигналы "возможной угрозы" в спинной и головной мозг). Чтобы провести операцию с минимальными рисками, сохранив ему жизнь, мне пришлось послать электонейров в мозг для устранения нервной активности. Этот шаг был очень ответственный и не менее опасный. Проводя такие вмешательства, мы обязаны получать письменные согласия от пациентов. Но Джон уже был не в состоянии давать какие-либо согласия, а уж тем более писать их. Парень становился похожим на выжатый лимон, пролежавший несколько часов на солнце. Поэтому, подлетев к его койке, я без раздумья поставил согласие его рукой, вслух надиктовывая заученный текст.
Сноска из учебника биологических наук.
[Роберт Низка 2053: 1005]
«Электронейро- Вещество с маленькими нанороботами, размер которых близок к кровяным тельцам. Нанороботы нейро были разработаны немецким ученым Майер А.С. на космической станции МИГ. Изначальное применение неизвестно. После 2050 года применяется в медицинских и научных целях.
При длительном воздействии на мозг нейро почти полностью прекращает его активность. В медицине также применяют для помощи людям с психическими отклонениями. «…» Замедляет работу мозга.»