Контактер

Ягупова Светлана Владимировна

Она встала, долила Коляну чай.

– Вот-вот, еще и ухаживаете за мной, в то время, как пора бы указать на дверь. Моя бобочка уже, наверное, просохла.

Метнув в него укоризненно-злой взгляд, Стеклова прошла на балкон, сняла с веревки белье. Освободив стол, торопливо принялась за глажку.

– Все-таки спешите выпроводить? А я думал, испытываете себя на чуткость и доброту. Сейчас все занимаются самосовершенствованием, это теперь в моде.

Она разгладила рубашку и протянула Коляну.

– Благодарю, - кивнул он, оделся и опять сел. Она смотрела на него

вопросительно, ожидающе. После душа и чая он разрумянился, черные волосы лежали мягкими волнами, и выглядел он моложе. Под его пристальным взглядом снова нахлынуло раздражение.

– Опять гипнотизируете?

– Знаете, мне у вас хорошо, уютно, домашне, словом, по-родственному. Но ведь я мог оказаться убийцей, а вы так доверчиво отворили мне. Плохо знаете жизнь, Татьяна Васильевна. Теперь уж не гоните. Очерк дописан, я отпечатаю его на машинке и тем самым отработаю обед и стирку бобочки. У вас есть машинка? Займитесь чем-нибудь по дому.

– Нет, это слишком, - рассвирепела она.
– Вовсе нет такой необходимости - печатать. Вообще у меня собственные планы, и если вы сейчас Же не смотаетесь отсюда, то...

– То что?
– перебил он. Глаза его погрустнели, и ей стало неловко своего крика. Чего, в самом деле, разоряется? Почему бы парню не прийти как следует в себя?

– Ладно, - вздохнула она.
– Вы и впрямь умеете печатать?

– Попробую.
– Он встал.
– Где машинка?

Они прошли в комнату. Стеклова достала из серванта старенькую "Олимпию", поставила на стол. Ситуация показалась жуткой и забавной: незнакомый парень в ее доме, сидит, печатает... Не быстро, но деловито. А она не гонит его взашей. Чертовщина какая-то.

– У меня с пунктуацией нелады, - признался он.

– Всего-то?
– съехидничала она, но он не заметил ее укола.

Чего терять время? Решила продолжать глажку в Юркиной комнате, застелила стол байковым одеялом и принялась за дело.

– Муж у вас мастеровой?
– услышала из гостиной.

– Мастеровой, - соврала она.
– А что?

– Буква "т" западает, пусть починит. Люстру повесили, а машинку новую не можете приобрести.

– Далась вам люстра!
– вспыхнула она.

Что, если этот Колян не одну квартиру ограбил, потому так болезненно относится к чужой собственности? Вот уж не предполагала, что и у воров своя философия.

Зазвонил телефон. Стеклова отложила утюг, вошла в гостиную и вопросительно взглянула на парня.

– Берите, - кивнул он.
– Может, подруга.

Это и Впрямь оказалась Березова.

– Иду, - коротко предупредила она, и Стеклова растерялась. Пока думала, что ответить, Надежда положила трубку.

– Сейчас она будет здесь, - сказала Коляну с некоторым вызовом.

– Очень приятно.
– Он продолжал печатать.
– Я, кажется, уже в приличном виде? Сообщать о моей профессии не обязательно.

– Сами представитесь.

Интересно, есть ли у него свой дом, семья? И если есть, то где? И что сказать о нем Березовой?

Почти не удивилась, когда, перестав печатать, он спросил:

– Вероятно, вас одолевает множество вопросов, откуда я, куда,

зачем? Увы, я не современный Робин Гуд, у меня все гораздо сложнее. В семидесяти километрах отсюда, в Волногорске, мой дом. Детский. Единственный, где меня еще помнят и любят.

– В Волногорске?
– удивилась она.
– Это же город моего детства!

– Выходит, земляки?
– Он развернулся на стуле.
– В какой школе учились?

– В третьей.

– Ну а я через дорогу, в десятой, и наверняка пулял в вас снежками и дергал за косички.

Они как-то одновременно улыбнулись своему детству, и Стекловой почудилось, что и впрямь когда-то знала мальчишку со слегка раскосыми глазами.

– У меня в третьей дружок учился, Вовка Денисов.

– Знаю!
– обрадовалась она.
– Такой кучерявый, худющий!

– Он самый.

– Небось в курзал на танцы бегали?

– Бегал.

– Я тоже. Мне уже начинает казаться, что когда-то вы пригласили меня на танец.

– Очень возможно.

– Случайно, с Витькой Косяковым не знакомы?

– Косяков? Что-то не припомню. А кто это?

Она строго взглянула на него.

– Ваш коллега.

– Неужели у такой интеллигентной женщины есть знакомые воры?

– В одном дворе жили, никуда не денешься.

– Пардон, вам сколько лет?

– Двадцать семь.

– Выходит, одногодки?

– Я так и думала. Что же это с вами, а?
– вырвалось у нее отчаянно. Вдруг захотелось защитить, оградить его от опасности, от чего-то грозно нависшего над ним.

Он уловил этот миг ее настроя и успокаивающе кивнул:

– Ничего, все устроится, Татьяна Васильевна.

Рассказать бы ей обо всем, что случилось с ним, но в эту минуту легким толчком в грудь напомнила о себе Зоя. Это ей он нес весь груз впечатлений, болей и не должен был преждевременно сбрасывать его. Но как теперь явится, опять переступив тот барьер, через который дал слово уже никогда не перешагивать?

Не раз представлял длинные вечера с нею. По-восточному бросит матрац на пол, поставит на проигрыватель диск с какой-нибудь успокаивающей мелодией и, положив ее голову себе на грудь так, чтобы видеть выражение ее глаз, будет читать в них приговор и понимание, начнет долгий разговор до утра. Прежде всего расскажет о городах, где побывал, какие они разные не только архитектурой, планировкой, но и характером. Да, у каждого свой характер, и уже на вокзале, едва сойдя с подножки поезда, можно почувствовать, какой он: раздражительный, нервный или спокойный, приветливый. Есть города-ребусы, которые трудно разгадать с ходу, надо немного пожить в них. А есть, как люди-экстраверты, нараспашку, без всяких тайн, смело протягивающие тебе руки. В таких даже как-то неловко объегоривать. Существуют города-западни, из которых надо немедленно убегать, иначе крышка. Тот, в котором он сейчас, именно из таких, но, опьяненный свободой, он не сразу почувствовал это. Когда-то учил Мирку: "Узнавай города по глазам людей". Где она сейчас? В какой колонии пропадают ее молодые годы? А может, образумилась и, как мечтала, вышла замуж, нарожала детей?..